Резчик. Том 6 - [37]

— Палатки — не умею, — честно призналась Монна.

— Виера поможет, — Ивейн показала на невысокую девушку, помогавшую с лошадьми. — Как только поставите и заберёте одеяла, как раз ужин подоспеет.

Монна кивнула и направилась к повозкам. Сказать, что она была удивлена утром, когда увидела, кто поедет внутри — значит ничего не сказать. Монна никогда не видела такой огромной и страшной собаки, в глазницах которой горел огонь. Она шумно выдыхала носом струйки серого дыма с яркими красными искорками. Чёрная шкура, бугрящаяся мышцами, и острые зубы делали и без того страшную собаку ещё более жуткой. Хорошо, что вовремя появился Берси и поговорил с собакой, попросив, чтобы она меньше ворчала и не вздумала искорками из носа поджечь ткань фургона. Монне же он сказал, что это огненная собака по имени Пепел и она умнее многих в отряде, только говорить не умеет. Просил не ругаться с ней, на что Монна сразу согласилась. Молодой жрец к собаке относился с подозрением, косился и всегда держал под рукой резной посох, словно собирался отбиваться с его помощь. А ещё странным было то, что от Аш, которую так звали на языке асверов, постоянно исходил жар. Из-за этого ехать в фургоне было тепло, если не обращать внимания на едва заметный запах пепла. Жрец даже уснуть умудрился, пригревшись на месте возницы. Когда же отряд остановился на ночлег, Пепел выскочила из фургона и пошла к Берси. Монна слышала, что кто-то из асверов говорил, что он её кормить огнём будет, чем поставил оборотня в тупик. Она представила, что герцог возит с собой небольшой горшочек с вечно раскалёнными угольками, как из сказки про Трольва, которыми и кормит собаку.

Устанавливать палатку оказалось совсем несложно. Девочка-асвер показала ей пару хитрых приёмов, рассказывая, как лучше закрепить и подвязать ткань, когда ветрено или когда идёт сильный дождь. Палатка предназначалась для двух человек, поэтому в ней можно было спокойно поместиться и в облике медведя, чтобы не замёрзнуть холодной ночью. Жрец со своей палаткой возился гораздо дольше, и пришлось ему помогать, чтобы вместе отправиться к костру. За ужин отвечала молчаливая женщина, вручившая Монне самую большую чашку, которая нашлась среди посуды. И, словно в шутку, ей дали самую большую деревянную ложку, но Монна ничуть не обиделась и даже посмеялась. К общему костру пришёл и Берси с невестой. Плохо, что сидел он с другой стороны и поговорить не получилось.

Ночью, когда Монна возвращалась к тесно стоявшим палаткам, намереваясь хорошенько выспаться перед завтрашним днём, половина отряда уже спала. Из палатки жреца доносилось невнятное бормотание, которое быстро стихло. К удивлению женщины, кто-то принёс в её палатку два тёплых одеяла и небольшую, но мягкую овечью шкуру — одну из тех, на которых весь день спала Пепел. Свернув стёганую куртку, Монна положила её под голову и улыбнулась. Оказывается, спать на земле бывает удобно, особенно когда бок не колют острые камушки. Палатка совсем не продувалась, поэтому внутри довольно быстро стало тепло.

Дедушка рассказывал Монне, что самым знаменитым предком их семьи считался Руд Путешественник, обошедший сорок княжеств и забравшийся так далеко на север, что возвращаться домой пришлось почти два года. Тяга к приключениям и любопытство в нём никогда не иссякали, и даже когда он стал старым, часто просил сына взять его с собой на галеру, чтобы поговорить с торговцами со всего света в ближайшем торговом порту. Отправившись на спасение брата и покинув родной город, Монна поняла, что эта семейная черта перешла именно к ней. Только начавшееся приключение, новые земли, люди, рогатые полудемоны, маги и огромные чёрные собаки порождали в её душе радость и чувства, которые она никогда не испытывала прежде.

Уснула Монна с какой-то детской наивностью, ожидая, что каждый день будет приносить ей новые открытия и чудеса. И как всегда, пожелала увидеть во сне сына.

* * *

Погода на равнине наладилась только через три дня. Ушли с неба тяжёлые тучи, чаще стало появляться солнце. Ещё дважды мы ночевали под открытым небом, но чем ближе подходили к Лекке, тем больше становилось постоялых дворов. Только радости от этого было немного, так как, пользуясь сложной ситуацией в провинции, хозяева этих чудесных заведений безбожно задрали цены. Если бы не Рикарда, отчаянно торговавшаяся, а чаще просто запугивавшая их, то я бы предпочёл и дальше ночевать под открытым небом. Когда же до столицы провинции оставался день пути, мы проехали мимо места казни преступников и бандитов. Ощущение складывалось такое, словно их ловили полгода, дожидаясь, пока приедет наместник и не прикажет всех разом казнить. Бруну не подвёл и, как мне показалось, даже разбираться не стал, одну часть повесив, а другую обезглавив. Поражал масштаб этого действа. Я насчитал четыре десятка виселиц, пока не бросил это занятие. Тела уже начали разлагаться, и запах стоял такой, что лошади спешили проскочить этот участок как можно быстрее. Видно было, что на площадке копошатся несколько человек, снимая и закапывая трупы. Работали не спеша, толкая перед собой узкую тележку для тел. Если они не поторопятся, то через пару дней трупы будут выглядеть и смердеть так, что на километр не подойдёшь. Пригласили бы целителя избавлять тела от плоти — управились бы быстрее.