Рэймидж и барабанный бой - [95]

Пульс, пульс, бах, бах; повязка через бровь была тугая, и лицо Саутвика начало вращаться снова. Рэймидж сжал руками голову и почувствовал ткань: полосы ткани вокруг головы, как тюрбан индийца.

Саутвик, казалось, шептал где-то вдалеке. Рэймидж открыл глаза снова, чтобы увидеть лицо Саутвика вблизи: бусинки пота выступили на его щетине. Небритый Саутвик? Это все было очень странно: он не был в своей каюте на «Кэтлин». Рэймидж начал садиться, но лицо Саутвика завертелось снова.

— Легче, сэр, легче! Вы на борту «Непобедимого». Коммодор поднял свой широкий вымпел на нем.

— Но почему я не…

— Вы помните, сэр, — сказал Саутвик успокаивающе. — Вы помните, как мы брали на абордаж «Сан Николас», а затем «Капитан»…

— Да, я помню.

Это возвратилось медленно, сначала не в виде фактов, а картинами: «Кэтлин» возле огромного утеса — который был «Сан Николасом»; столкновение, и куттер, опрокинувшийся поперек носа испанца; потом безумный бег вдоль палуб «Сан Николаса»; потом коммодор и подъем по грот-русленю «Сан Жозефа», и испанский офицер, кричавший, что они сдаются. Внезапно картина остановилась.

— Что произошло после этого?

— После чего, сэр? — Саутвик был озадачен.

— После того, как этот чертов испанец сказал, что они сдаются?

— В вас выстрелили через пушечный порт. Они не знали внизу, что их корабль спустил флаг. Если вы простите меня на минуточку, сэр…

Он что-то крикнул часовому у двери. Рэймидж вздрогнул, боль заглушила слова Саутвика.

— Вы упали, сэр, — продолжал Саутвик.

— Я не удивляюсь.

— Нет, я имею в виду, что вы упали в море между этими двумя кораблями.

— Почему же я не утонул или не был раздавлен?

— Опять эти двое: Джексон и Стаффорд. Они прыгнули за вами.

— Они безумны. Неудивительно, что я чувствую себя больным. Я, должно быть, заглотил половину Кадисского залива.

— Это точно, сэр. Я бросил им конец, но потребовалось время, чтобы сделать петлю у вас под мышками. Когда они подняли вас на палубу, мы думали сначала, что вы покинули нас. Я никогда не видел человека, который выглядел бы настолько мертвым.

— Вы должны послать за теми двумя.

— Ну, если вы подождете немного, сэр…

Рэймидж чувствовал себя слишком слабым, чтобы спорить.

Раздался стук в дверь, но человек не ждал ответа. Рэймидж попытался повернуться, чтобы посмотреть, кто это, но его голова снова пошла кругом.

— Ну, мистер Рэймидж, — сказал знакомый, высокий, носовой голос, и коммодор, стоял в ногах гамака. — Ну, мистер Рэймидж, у вас крепкий череп — к счастью!

— В настоящее время, он кажется мне чересчур тонким в некоторых местах, сэр.

— И это тоже! Теперь у вас будет два шрама на носу с правого борта, пулевое ранение вдобавок к удару сабли. Что не так уж плохо, леди любят это. Честное слово, если уж вам суждено быть раненным, солидный шрам, которым они могут восхищаться, стоит больше, чем самое красивое лицо в комнате! Мой собственный небольшой подарок после сражения, например, не принесет много славы. У меня совершенно неромантично ранен живот!

Рэймидж засмеялся и почувствовал, словно ранен в голову снова.

— Но серьезно, Рэймидж, только преступный идиот попытался бы сделать то, что вы сделали с «Кэтлин». К счастью для меня, преступники иногда преуспевают. Вы преуспели, и я получил свою долю почестей, захватив два из четырех призов флота.

— Я рад, сэр.

— Я знаю, что вы рады, — сказал Нельсон тепло. — Но я сказал почести, но не признание. Я еще не видел главнокомандующего, и так как я действовал самовольно, как и вы, мы оба можем еще иметь неприятности. Но что бы ни случилось, мистер Рэймидж, если когда-нибудь в моих силах будет оказать вам услугу…

Рэймидж изо всех сил пытался найти подходящий ответ, когда Нельсон добавил:

— И я рад сообщить вам, что вы будете отосланы домой на фрегате «Живой» с сэром Гильбертом Эллиотом.

— Нет! — воскликнул Рэймидж. — Я имею в виду, пожалуйста, сэр, я предпочел бы оставаться с флотом!

— Но почему?

— Я… Ну, в общем, сэр, я хотел бы убедиться, что экипаж моего судна в порядке.

— Мистер Рэймидж, — сказал Нельсон мягко с улыбкой: — у вас нет никакого судна и поэтому нет никакого экипажа. И флот в состоянии позаботиться об оставшихся в живых.

Рэймидж чувствовал себя слишком слабым, чтобы спорить, и знал, что коммодор прав, поэтому закрыл глаза от усталости и боли.

— Я зайду к вам еще, — сказал коммодор сочувственно и покинул каюту.

— Каков «список мясника»? — спросил Рэймидж у Саутвика несколько минут спустя.

— Невероятно короткий, сэр. Двенадцать погибших. Эдвардса, помощника канонира, никто не видел еще до того, как мы столкнулись с «Сан Николасом» — думаю, убит ядром погонного орудия, — и еще одиннадцать моряков. Шестеро не смогли подняться на борт «Сан Николаса», и пятеро убиты в бою. Один из них — Дженсен, который был с вами в Картахене, убит снайпером с «Сан Жозефа». Только четверо раненых — вы, Фуллер и два младших матроса.

— Нам повезло, — сказал Рэймидж трезво. — Бог знает, как нам повезло.

— Вы были осторожны, сэр, — сказал Саутвик.

— Осторожен?!

— Я должен… — ну, в общем, сэр, я знаю, что это немного необычно, но экипаж судна просил, чтобы я сказал вам — настолько осторожно, насколько возможно, вы понимаете, сэр, — они ценят заботу, которую вы проявили, чтобы уменьшить потери.