Рэймидж и барабанный бой - [67]

— Никак нет, сэр, — сказал Рэймидж откровенно, — потому что я не думал, что преуспею.

— Почему же вы попытались тогда? Вы ведь не нуждаетесь в призовых деньгах.

Рэймидж, сознавая, что четыре адмирала пристально наблюдают за ним, понимал, что лгать не имеет смысла.

— Я до сих пор не знаю почему, сэр. Я думаю… ну, в общем, экипаж судна, маркиза, граф Питти — они все считали очевидным, что мы сделаем это.

— Вы хотите сказать, что сидите здесь предо мной и говорите мне, что позволяете управлять вашим судной женщине и кучке невежественных матросов? — проворчал сэр Джон.

Халлуэлл сказал прямо:

— При всем уважении, сэр, я думаю, что это к чести Рэймиджа, если у них такая вера в него.

— Вера, будь я проклят, Бен! Это только доказывает, что они еще глупее, чем он!

— Но, сэр Джон, — сказал адмирал Уолдгрэйв, — конечно, все зависит от точки зрения. Рэймидж добыл эти сведения. Но ведь можно утверждать, что, используя американскую Протекцию, технически Рэймидж дезертировал с королевской службы и может быть приговорен к смерти в соответствии со статьей шестнадцатой «Свода Законов Военного Времени». И в то же самое время, если бы испанцы обнаружили, что он — британский офицер, носящий одежду матроса и имеющий американскую Протекцию, — пытается проникнуть в дом Кордовы, то, конечно, они могли расстрелять его как шпиона?

— Они могли расстрелять и должны были расстрелять, мой дорогой Уолдгрэйв, — сказал сэр Джон мрачно, — и никто не мог бы обвинить их. Но это не имеет никакого отношения к неповиновению приказам. Мистер Рэймидж выполнял приказ доставить маркизу в Гибралтар самым безопасным маршрутом.

— Но я шел таким маршрутом, сэр, — сказал Рэймидж с надеждой

— Возможно, приказ коммодора был сформулирован несколько свободно, — сказал адмирал Паркер.

Главнокомандующий оглядел собравшихся.

— Первая часть девятнадцатой статьи «Свода Законов Военного Времени» устанавливает только одно наказание — смерть. Я обеспокою вас господа, напомнив формулировку: «Если какой-либо человек, принадлежащий флоту, устроит или попытается устроить какое-либо собрание с целью мятежа против чего бы то ни было…» Мне кажется, что вы тут пытаетесь устроить собрание с целью мятежа прямо перед моим носом под предлогом того, что юный Рэймидж не повиновался формулировке приказов! Он просто не повиновался духу их, что куда хуже. Однако, вместо того, чтобы приказать отдать его под суд, я предлагаю тост: джентльмены, за юного Рэймиджа и его идиотски доверчивую команду!

Едва они выпили за это, как капитан Халлуэлл, который был канадцем, сказал:

— А я могу предложить другой: за его преданную банду временных американцев!

Глава семнадцатая

Рэймидж проснулся на следующее утро с таким вкусом во рту, словно сосал пулю от пистолета, а голова пульсировала, как барабан, по которому отбивают общий сбор. Он крикнул вестового и пожалел об этом тут же, когда острая как лезвие ножа боль ударила в висок. Он, конечно, отлично поужинал на борту флагмана, но как он себя вел? Не говорил ли он слишком много? Не выказал ли нескромность? Не придавал ли слишком большого значения своим мудрым мыслям? Он не знал этого, но знал, что был слишком пьян к тому времени, когда возвратился на борт «Кэтлин».

Он внезапно увидел письмо на своем столе и, когда подвесная койка качнулась, потянулся и схватил это. Письменный приказ от сэра Джона: на рассвете «Кэтлин» должна выдвинуться и занять позицию в пяти милях впереди флота. Он посмотрел на часы — было уже семь, целый час после рассвета. В этот момент стюард вошел в каюту и был тут же отослан с приказом вызвать штурмана.

Саутвик прибыл — он казался веселым, но очевидно усталым, и, видя неприветливое выражение на лице Рэймиджа, держащего письмо, сказал:

— Доброе утро, сэр. Не волнуйтесь: мы находимся на позиции.

— Но как?..

— Когда вы попали на борт, вы упоминали что-то о приказе, сэр, и поскольку вы выглядели немного… гм-м, усталым, я взял на себя смелость вынуть письмо из вашего кармана и вскрыть его после того, как вы легли спать.

— Усталым, будь я проклят! — зарычал Рэймидж. — Я был пьян.

— Вы упоминали, сэр, что адмирал надеется увидеть донов сегодня.

— Сегодня или завтра. Он думает, что если доны вышли из Картахены вовремя и попали в тот же самый шторм, их унесло еще дальше в Атлантику, чем нас, потому что они, вероятно, не могли лечь в дрейф. Они должны быть на пути назад, к Кадису, и мы пересекаем их вероятный маршрут…

— Тогда при небольшой доле удачи мы будем первыми, кто увидит их! — Перспектива ясно понравилась штурману, который погладил свой живот, как будто в ожидании доброго обеда.

— Не ошибитесь на сей раз, Саутвик. Дайте мне бумагу со стола… Спасибо. Вчера я подсчитывал это. У сэра Джона пятнадцать линейных кораблей — у испанцев двадцать семь. Семь из них несут больше пушек, чем любой из наших кораблей. Подождите, пока не увидите «Сантиссима Тринидад» — он огромен. Все это составляет в целом пятнадцать британских линейных кораблей, несущих 1 232 пушки, против двадцати семи испанских линейных кораблей, несущих 2 308. Что дает донам преимущество в 1 076 пушек. Почти вдвое больше, фактически…