Рэймидж и барабанный бой - [21]

— Я прибыл, чтобы обеспечить подготовку подачи буксира.

Пареха сделал паузу в нескольких секунд, затем снабдил его перевод на испанский язык примирительным предисловием: «Я боюсь, что англичанин говорит…»

Рэймидж наблюдал лицо капитана. Розовое стало красным, шея раздулась и налилась фиолетовым, и он ответил потоком испанских ругательств, которые Пареха перевел так тактично, как только мог:

— Мой капитан говорит, что вы не можете буксировать нас, и в любом случае вы — его пленник, и он пошлет ваше судно в Картахену за помощью.

Рэймидж, который понял все до того, как Пареха заговорил, смотрел Мармайону прямо в глаза, его брови вытянулись в прямую линию, он с трудом удерживался от того, чтобы потереть шрам, прежде чем ответить.

— Вы заблуждаетесь. Помимо того, что я поднялся на борт под белым флагом, это судно — наш приз. Вы повинуетесь нашим приказам. Буксирный трос подготовлен и будет подан вам, как только я вернусь на куттер.

Пэреха ждал, но выражение Рэймиджа было холодным и официальным, и испанец был напуган взглядом его глубоко посаженных карих глаза.

— Переведите это. Я еще не закончил, но я не хочу недоразумений.

Как собака на поводке, Мармайон сделал полдюжины шагов в одну сторону и полдюжины шагов в другую, пока Пареха переводил. Внезапно он остановился и выкрикнул несколько фраз, подчеркивая некоторые из них раздраженным и довольно смешным топаньем, но избегая при этом глядеть на Рэймиджа.

Пэреха сказал неуверенно:

— Мой капитан говорит, что это смешно: у вас крошечное судно и вы не можете захватить большой фрегат как приз. Но он уважает белый флаг и дает вам разрешение продолжить ваше плавание.

Рэймидж напрягся. Это был кульминационный момент: вместо бортовых залпов сражение вели две противоположных воли. До сих пор он удерживал инициативу; теперь, столкнувшись с категорическим отказом, он мог в любой момент утратить ее. И все же Мармайон избегал его взгляда, и Пареха прилагал все усилия, чтобы при переводе смягчать выражения и Рэймиджа, и Мармайона, как будто чувствовал, что у Рэймиджа припрятана в рукаве козырная карта. Рэймидж предполагал, что причина отказа Мармайона — гордость. Это было так просто — и так все усложняло. Мармайон мог вообразить, как в Испании встретят известие о том, что «Сабина» сдалась крошечному куттеру. Он будет опозорен среди братьев-офицеров, станет посмешищем. И Рэймидж знал, что должен предложить Мармайону выход: способ отступить изящно, найти оправдание, приемлемое для испанского Министерства морских дел.

— Переведите вашему капитану, — сказал он, — что он находится в невыгодном положении. Его судно абсолютно беспомощно, и он не может произвести ремонт. У него есть только одна шлюпка — недостаточно, чтобы развернуть корабль для бортового залпа. Все это будет четко отмечено в нашем отчете. Его судно находится во власти любого противника — будь то трехпалубник, куттер, или дюжина берберских пиратов — и во власти всех четырех ветров. Он ограничен в запасах пищи и воды, а также в морском пространстве. Если северный ветер будет дуть в течение нескольких дней, то его судно окажется на мели вон там, — он указал в сторону африканского побережья, — а он и вся команда судна закончат свои дни как рабы, гребущие на берберских галерах…

Пареха перевел, но Мармайон начал яростно спорить. Как только Пареха закончил переводить Рэймидж, зная, что наступил момент для настоящей угрозы, сказал резко:

— Скажите вашему капитану, что он знает — так же точно, как знаю я, — что мы можем разрушить его судно, превратить его в обломки. И мы, как он должен понимать, не примем на борт почти триста пленников — даже если они переживут взрыв.

— Какой взрыв? — спросил Пареха, закончив перевод и дождавшись ответа Мармайона. — Мой капитан говорит, что вы не сможете разрушить наш корабль, так что лишь вопрос времени когда наш флот найдет нас. У нас достаточно провизии, и погода хорошая.

— Ваш флот, — рискнул ответить Рэймидж, — не ближе трехсот миль отсюда и вряд ли двинется в этом направлении. И мы можем разрушить вас. Вы видели, как взорвалась шлюпка.

— Но шлюпка взорвалась на расстоянии в пятьдесят ярдов! Мы не получили никаких повреждений!

— Она взорвалось на расстоянии в пятьдесят ярдов, потому что мы так рассчитывали: вы видели, как мы маневрировали. Мы просто показали вам, как легко можно будет буксировать вторую шлюпку и взорвать ее точно под вашей кормой. Мы все согласны, не так ли, что такой взрыв проломит вашу корму? Вы, надеюсь, не оспариваете это? И во второй шлюпке будет много разных горючих материалов…

Как только Пареха перевел это, Мармайон развернулся на пятках и двинулся к трапу, чтобы спуститься вниз.

Рэймидж похолодел от этого оскорбления и резко сказал:

— Скажите ему, чтобы вернулся немедленно. Он — мой пленник, и я пока что не вижу причин оказывать ему большую милость, чем он получит на галерах!

Пареха, очевидно, понял, что это отнюдь не праздная угроза, и поспешил за Мармайоном, повторяя ему слова Рэймиджа вполголоса. Потом он позвал Рэймиджа, который игнорировал его, и Пареха вернулся.

— Мой капитан хочет продолжить беседу в своей каюте.