Рейдер; Дальний рейд - [2]

Однако таких, как этот воин, они еще явно не видали. Одна из стрел звонко щелкнула по клинку, с невероятной скоростью взлетевшему навстречу, а вторая внезапно оказалась зажатой в затянутой в черную перчатку ладони перед самым лицом воина. Такой трюк не сумел бы проделать даже ярмарочный фокусник — слишком быстро и со слишком большой силой летит стрела.

Замешательство, вызванное небывалым зрелищем, длилось недолго — если судить по времени. Но оно все-же длилось чуть больше, чем могли позволить себе разбойники. Оно длилось дольше, чем можно, ровно на жизнь. Никто даже понять не успел, что происходит, а неизвестный воин уже начал движение, стремительное, как и все, что он делал.

Воин шагнул вперед и влево, меч его оказался повернут клинком назад, вдоль руки. Узкое лезвие скользнуло на развороте и его лезвие пластануло противника, словно гигантский нож в руках повара. Серебристый клинок холодно блеснул и ударил точно в живот ближайшего разбойника. Разбойник коротко взвыл и рухнул, прижимая к животу вывалившиеся кишки. А воин был уже далеко впереди и меч его пошел вперед широким полукругом. По дороге он самым кончиком коснулся второго разбойника и его голова откинулась назад — горло было перерезано с хирургической точностью.

Вожак шайки мог лишь непонимающе смотреть, как гибнут один за другим его люди. Их было десять — и вдруг стало восемь, потом семь, потом шесть… Двое успели вскочить на коней, захваченных на месте боя. К чести их, они не отступили, не попытались бежать, пока неизвестный был занят их товарищами. Их натиск был силен, но безнадежен — первый умер мгновенно — меч ударил его на уровне пояса и мгновенно перерубил пополам, словно куклу. Второй ударил воина мечом, но тот скользящим змеиным движением ушел от удара и в следующий момент ударил сам, перехватив рукоять обеими руками.

Никто из видевших это никогда не поверил бы, если бы ему самому рассказали об этом. Тяжелое отточенное лезвие разрубило всадника от плеча до седла, перерубило седло и обрушилось на коня, развалив несчастное животное пополам. И тут же оно вновь метнулось вперед, невиданным колющим ударом убив еще одного.

Лишь несколько секунд прошло с начала боя, и вожак шайки внезапно обнаружил, что остался почти что один. Рядом с ним был, правда, последний из разбойников, но толку от него быть не могло, слишком уж он был напуган. А на них медленно и очень спокойно надвигался воин и из его льдисто голубых глаз, полуприкрытых веками, глядела смерть.

— Ты! — воин ткнул пальцем в вожака. — Ты останешься жив. Я отвезу тебя в город. Королевские палачи — народ изобретательный, великие мастера своего дела. А тебя, сопляк, — ткнул он пальцем во второго разбойника, — я сейчас убью.

С диким воплем разбойник кинулся на него и умер. Его голова была аккуратно разрублена пополам, но пока он оседал на землю вожак успел здоровой рукой метнуть топор. В этот бросок он вложил всю свою силу, ненависть, желание жить. Топор мог, наверное, насквозь пробить рыцаря в полном вооружении и он ударил в грудь воина. Однако лезвие только и смогло, разрубив составленную из сложного переплетения колец и пластинок кольчугу, сбить воина на землю — убить его сил уже не хватило, кольчуга оказалась невероятно прочной. А в следующий момент воин, вскочив на ноги, с диким воем подпрыгнул в воздухе и удар ноги в тяжелом сапоге отшвырнул вожака назад. Тот успел подхватиться и даже ударил мечом, но воин с легкостью парировал неловкий выпад и край гарды, широкой, вычурной, непривычной формы, ударил вожака в висок…

— Ну, что стоите? — прошипел воин на застывших в нерешительности принцессу и оруженосца. — Вяжите эту сволочь.

— А он разве…

— Жив, принцесса, жив он. Я же обещал ему это.

Оруженосец бегом кинулся выполнять задание, а когда вожак разбойников лежал, стянутый собственным ремнем по рукам и ногам, воин вдруг выронил меч, осел на землю и прохрипел:

— Помоги снять кольчугу…

Общими усилиями оруженосец и принцесса стянули с него доспехи, расстегнули и сняли рубаху. Под ней обнаружилась худощавая фигура отнюдь не богатырского сложения. На груди была широкая, но не глубокая рана, бок был залит кровью. Подняв глаза на побелевшую принцессу, воин усмехнулся уголком рта и скомандовал:

— Ну, чего ждете? Перевязывайте. Да поосторожнее — боюсь, как бы у меня пара ребер не была сломана.

Пачкаясь в крови — его, чужой, да еще и лошадиной оруженосец туго перебинтовал раненого кусками собственной рубахи. Тот сидел весь белый, но ни разу не дернулся и даже не застонал, когда руки неумелого доктора буквально угодили в рану. Лишь когда парень закончил, воин на миг прикрыл глаза, но тут же вновь открыл их, усмехнулся и даже пошутил:

— Глянь-ка, парень, на нашу красавицу. Как думаешь, у нее лицо белее моего, или как?

Принцесса к тому времени уже дважды успела сбегать к обочине и проблеваться и сидела сейчас белая, как мел. Оруженосец посмотрел на нее, на раненого, потом снова на принцессу и вдруг рассмеялся.

— Вот и отлично, парень, — подбодрил его раненый. — А то ты тоже белеть начал, я уж думал, ты тоже сейчас блеванешь. Возись тут потом с вами.