Ревущие девяностые. Семена развала - [84]

ЧТО ЖЕ ТАКОЕ НОВАЯ ЭКОНОМИКА? ОБОЮДООСТРЫЙ МЕЧ

Предполагалось, что Новая экономика, принесшая знаковые изменения в хозяйственную жизнь периода девяностых годов с акцентом на высокие технологии и улучшение средств связи, положит конец экономическим циклам. Надеялись на то, что новые технологии обеспечат лучшее управление запасами — избыточные инвестиции в запасы были одной из главных причин экономических флуктуаций после Второй мировой войны. Более того, по мере сдвигов в экономике от обрабатывающей промышленности к услугам (в середине девяностых годов в США менее 14,1 процента занятости приходилось на обрабатывающую промышленность) роль запасов естественным образом теряла свое прежнее значение. Тем не менее Новая экономика не положила конец циклам. Она скорее заложила основы подъема, но в то же время и спада, фактически оказавшихся большими по амплитуде, чем в среднем цикле послевоенного периода.

Хотя значение Новой экономики сильно преувеличивали, она, безусловно, была реальностью. Реальностью был Интернет. Инновации, прогресс в телекоммуникации и новые способы ведения бизнеса, которые отсюда следовали, тоже были реальностью. Так же, как в восемнадцатом и девятнадцатом веках произошли знаковые сдвиги от сельскохозяйственной к промышленной экономике, на протяжении первых трех четвертей двадцатого столетия обозначился сдвиг от промышленной экономики к экономике услуг, а конец двадцатого века ознаменовался сдвигом к нематериальной экономике, экономике знаний.

Для революции в производстве идей этот сдвиг имел столь же важное значение, какое прежде имели сдвиги в производстве вещей. Произошло ускорение темпа инноваций, отражавшегося в ускорении роста производительности; и хотя проблемы с изменением бухгалтерского учета приводили нас к завышенной оценке величин этих ускорений, это тоже было реальностью.

Действительно, даже когда экономика вступила в фазу спада, рост производительности продолжался, все более затрудняя решение проблемы рабочих мест. Рост производительности, таким образом, является обоюдоострым мечом. Когда экономика полностью использует свои ресурсы, рост производительности обеспечивает рост ВВП, более высокий уровень заработной платы и повышение жизненного уровня. Но когда экономика входит в фазу рецессии, это ограничивает не возможность предложения, а спрос — все переворачивается вверх ногами. Если из-за ограниченности спроса, выпуск растет только на 1 процент в год, но каждый работник может обеспечить выпуск на 3 процента больше, это значит, что требуется меньше работников — возрастает безработица. В кратковременном аспекте возможна даже ситуация, когда более высокий темп роста производительности фактически ведет к более низкому уровню выпуска. Высокая безработица давит на заработную плату, а возрастающая неопределенность с рабочими местами подавляет потребление или, по крайней мере, снижает темп его роста. Но в условиях наличия незагруженных мощностей ни более высокие прибыли за счет более низкой заработной платы, ни даже более низкие процентные ставки не могут привести к росту инвестиций. При замедлении роста потребления и отсутствии компенсирующей его замены совокупный выпуск падает.

ВОЗРОСШАЯ ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ РЫНКА ТРУДА

В условиях ускорения темпа роста производительности мы должны бежать лишь для того, чтобы оставаться на месте. Когда в начале 2001 г. экономика вступила в фазу спада, стало требоваться еще меньше рабочих рук. В прошлом фирмы в периоды рецессий сохраняли работников, даже если они на самом деле не были нужны. Экономисты называли это «тезаврацией труда». Фирмы знали, что в долговременной перспективе имеет смысл хорошо обходиться со своими работниками, сохранять их, даже если они в данный момент не требуются. Это позволяло фирме привлекать и удерживать лучших работников, а подобная лояльность побуждала работников более усердно работать на своего работодателя.

В 1990-х годах родилась новая культура бизнеса, в которой фирмы фокусировали внимание на сальдо Счета чистых прибылей и убытков сегодняшнего дня и предпринимали быстрые и решительные действия, когда сталкивались с проблемами. Фирмы, сохранявшие работников, даже когда они больше не были нужны, стали считаться мягкосердечными и слабоумными. «Цепная пила» Данлэп («Chain-saw Dunlap»), глава корпорации Санбим, получивший свое прозвище за особо беспощадное увольнение работников и сокращение издержек, может быть, представлял собой крайний случай, но служил эмблемой новой культуры. Увольняйте работников, как только выясняется, что они вам не нужны. Вы всегда при необходимости можете их снова нанять. Фирменная лояльность — как со стороны работников к своей фирме, так и со стороны фирмы к своим работникам — это ценность уходящей эпохи. Все это означало, что занятость падала более быстро, чем деловая активность.

ВОЗРАСТАЮЩАЯ ОБЕСПОКОЕННОСТЬ НАЕМНОГО РАБОТНИКА

В условиях падения лояльности фирмы к работникам и такого характера роста производительности, при котором становилось выгодным увольнять работников, неудивительно, что росла обеспокоенность наемного труда. Синие воротнички всегда были озабочены сохранением своего рабочего места, но после Великой депрессии профсоюзы упорно боролись за обеспечение хоть какой-либо защиты рабочих мест. Однако в последнее время профсоюзы все более слабели, и беспокойство по поводу своего рабочего места стало уделом не только синих, но и белых воротничков. Все больше наемных работников становились жертвами «сокращения штатов». К сожалению, страховочная сетка социального обеспечения перестала справляться с изменениями (на рынке труда. — Пер.): страхование от безработицы компенсировало теперь меньшую долю заработка, и все большее число работников оказывалось им неохваченным. Работники старших возрастов особенно часто испытывали трудности с нахождением нового рабочего места. В то же время без особого решения Конгресса срок выплаты страхового пособия по безработице составлял всего лишь двадцать шесть недель. После этого работники должны были заботиться о себе сами или обращаться за социальным пособием.