Ревущие девяностые. Семена развала - [29]

С течением времени я пришел к убеждению, что аргумент уверенности есть последний оплот тех, кто не может найти лучших аргументов: не имея ни прямых, ни косвенных свидетельств того, что дефицит либо способствует росту, либо его подавляет, они объясняют это наличием или отсутствием доверия. Не имея прямых свидетельств того, что более низкие налоговые ставки стимулируют рост, они снова объясняют это доверием. Причина привлекательности аргумента доверия для очень многих состоит в трудности его опровержения. Мы можем измерить дефицит и налоговые ставки и оценить их воздействие на рост. Но доверие слишком неуловимо и не поддается точному измерению^{24}. И поэтому вчерашние бизнесмены, став политическими деятелями, могут смело утверждать, что из первых рук знают, как мыслит бизнес, и их утверждения не оспариваются.

СОКРАЩЕНИЕ ДЕФИЦИТА В РЕТРОСПЕКТИВЕ

Сегодня опубликован целый ряд книг, воспевающих смелость Клинтона и его неуклонность в борьбе против дефицита. Когда он выдвинул свою кандидатуру, он задумался о существе социальных реформ — использование Системы социального страхования и здравоохранения, улучшение систем образования и профессиональной подготовки, расширение гражданских прав. Но добился он успеха потому, что сосредоточил усилия на экономике, и это нашло отклик у избирателей. Сокращение дефицита было только одним из мероприятий, необходимых для оздоровления экономики. Несмотря на широко разрекламированные реформы Рейгана, осуществлявшиеся на базе подхода «со стороны предложения», — снижение налогов и дерегулирование — которые, как предполагалось, должны были ускорить экономический рост, долгосрочные темпы роста едва превысили половину темпов пятидесятых и шестидесятых годов. И поскольку темп роста, который все-таки имел место, в основном облагодетельствовал только самых богатых американцев, а те, кто находился внизу социальной пирамиды, фактически ощутили снижение своих реальных доходов, Америка столкнулась с ростом социально-экономического неравенства.

Неравенство и рост относились к нашей сфере заботы. Ответственные государственные финансы были предположительно областью экономической политики консервативных республиканцев, но после двенадцати лет фискального расточительства, после снижения налогов, которое, по словам Рейгана, должно было самоокупиться за счет придания импульса экономике, чего на самом деле не произошло, на долю Клинтона досталась грязная работа расчистки мусорных куч, без какой-либо помощи со стороны республиканцев, единодушно выступивших против программы сокращения дефицита Клинтона.

Республиканская оппозиция сформулировала новую дьявольски хитроумную интерпретацию рейгановского сокращения налогов. Они стали утверждать: на самом деле они не верили в экономику предложения, что снижение налогов может «пришпорить» экономику настолько, что налоговые поступления и в самом деле возрастут. Они, конечно, знали, что будут дыры в федеральном бюджете, но надеялись, что этот дефицит средств вынудит сократить государственные расходы. Истинная их программа заключалась в том, чтобы спровоцировать резкое свертывание деятельности государства, и поскольку Рейган проталкивал огромное увеличение военных расходов и мало что делал для сокращения субсидий корпорациям, это означало гигантское урезание остальных государственных услуг.

Однако, запустив процесс, республиканцы не смогли осуществить задуманное сокращение этих остальных государственных услуг, вследствие чего они так и не смогли поставить бюджетный дефицит под контроль^{25}. Шаманство в области экономической не сработало, и политическая смелость республиканцев иссякла: ведь гораздо легче снизить налоги, чем сократить расходы. Заклеймив в начале правления Клинтона демократов как придерживающихся курса «облагай налогом и трать», республиканцы надеялись еще раз свалить вину за бюджетный дефицит на демократов. Но Клинтон поверг их в изумление: он предложил не только сокращение расходов, но и повышение налогов. Таким образом, издержки корректировки распределялись между тем и другим вариантом экономической политики.

Формально сокращение дефицита — дело нехитрое: нужно сократить расходы и повысить налоги. Но и то и другое крайне неприятное дело с политической точки зрения. Хотя в основе поражения Буша в 1992 г. лежали, главным образом, плохие экономические результаты, его ограниченное повышение налогов — после его обещания этого не делать — достаточно дорого обошлось ему в политическом аспекте. Клинтон же принял очень смелое решение: не только сократить расходы, но и повысить налоги, преимущественно для богатых, которые захватили львиную долю результатов экономического роста двух предшествовавших десятилетий. Даже после повышения налогов уровень их благосостояния оставался гораздо выше, чем еще в недавнем прошлом, в резком контрасте со снижением доходов бедных слоев населения. Неудивительно, что решение Клинтона наткнулось на активную оппозицию: республиканцы уверяли, что налоги станут помехой экономическому росту. Но этого не случилось, на самом деле богатые продолжали становиться еще богаче относительно остального населения. Это был акт политического мужества — политический риск, который себя оправдал, но, как мы уже видели, причины успеха были вовсе не те, на которые мы и те, кто нас поддерживал, ссылались, когда разрабатывали и предлагали его.