Ревущие девяностые. Семена развала - [11]

ГЛАВА 1. ПОДЪЕМ И СПАД. СЕМЕНА САМОРАЗРУШЕНИЯ

В период Ревущих девяностых темпы роста достигли показателей, невиданных на протяжении целого поколения. Газетные статьи и эксперты провозглашали наступление Новой экономики, утверждая, что рецессии ушли в прошлое, глобализация несет процветание всему миру. Но к концу десятилетия становилось все более ясным, что новая эра более похожа на кратковременный взрыв экономической активности или, может быть, гиперактивности, неизбежно сменяемой крахом, — явление, характерное для капитализма уже в течение двухсот лет. Исключение состояло лишь в том, что на сей раз «мыльный пузырь» — бум в экономике и на фондовом рынке — был гораздо больше, и, соответственно, были гораздо серьезнее его последствия; новая эра стала новой эрой и для Соединенных Штатов и для всего мира. Поэтому и последовавший крах был крахом не только для США, но и для большей части остального мира.

Такое развитие событий не предполагалось. С окончанием холодной войны США остались единственной в мире сверхдержавой, рыночная экономика одержала верх над социализмом. Мир более не был расколотым по идеологическому признаку. Это было хотя и не концом истории, но, по крайней мере, как надеялись, началом новой эры — и несколько лет казалось, что надежды сбываются.

Не только капитализм восторжествовал над социализмом; американский вариант капитализма, в основе которого лежит образ откровенного индивидуализма, восторжествовал над другими, более мягкими и менее последовательными вариантами. На встречах в верхах, таких как «большая семерка», собравшей лидеров передовых стран, мы расхваливали наши успехи и уверяли взиравшие на нас с некоторой завистью другие развитые страны, что если только им удастся внедрить у себя нашу модель, они добьются такого же процветания.

Лидерам азиатских стран внушали, что нужно отбросить их модель, которая сослужила им хорошую службу на протяжении двух десятилетий, связанную с системой пожизненного найма и вызвавшую к жизни новые способы ведения бизнеса, которые мы у них перенимали, такие как, например, производство с поставкой комплектующих непосредственно на сборку (just-in-time delivery). Представлялось, что теперь эта модель становится несостоятельной. Шведы и другие приверженцы государства всеобщего благосостояния, казалось, также решились отказаться от своих моделей, демонтируя систему государственных социальных гарантий и снижая ставки налогообложения. Лозунгом дня сделалось «маленькое государство». Мы объявили триумф глобализации. Вместе с глобализацией наступила эра распространения Американской модели капитализма на весь мир.

Благодеяния этого нового мирового порядка Economica Americana, по-видимому, распространялись на всех. Из развитых стран в развивающиеся лились баснословные денежные потоки — за шесть лет их объем вырос в шесть раз, что сопровождалось невиданным ростом мировой торговли (более чем на 90 процентов) и невиданными темпами экономического роста. Крепла надежда на то, что торговля и деньги будут порождать рабочие места и экономический рост.

Сердцевиной современной американской модели капитализма стала Новая экономика, символизируемая системой Интернет-коммерции, революционировавшей способы ведения бизнеса, как в Америке, так и во всем мире, изменившей темпы самого технологического прогресса и ускорившей рост производительности до уровней небывалых на протяжении последней четверти века или даже более. Двести лет назад мир прошел через экономическую революцию, которая переместила основу экономики из сельского хозяйства в обрабатывающую промышленность. Новая экономика представляла собой такое же одномоментное изменение пропорций: сдвиг от производства вещей к производству идей, связанному с переработкой информации, а не с переработкой материальных запасов или обслуживанием людей. Доля обрабатывающей промышленности в совокупном выпуске к середине девяностых годов сократилась почти до 14 процентов, а в общей занятости ее доля упала еще ниже. Новая экономика обещала, помимо всего прочего, положить конец деловому циклу, тем подъемам и спадам экономики, которые до сих пор составляли неотъемлемую часть капитализма, поскольку новые информационные технологии обеспечивали бизнесу лучшее управление запасами. (Избыточные инвестиции в запасы, которые потом приходилось сбрасывать, были одной из главных причин экономических спадов в послевоенный период).

В Азии появились первые признаки, что наступает что-то неладное — острые кризисы вспыхнули в 1997 г. в Корее, Индонезии и Таиланде, в 1998 г. — в России и Бразилии. Но именно в Соединенных Штатах в Сиэтле, штат Вашингтон, в декабре 1999 г. во всю силу развернулось протестное движение против глобализации: если глобализация и несла благодеяние для всех и улучшала жизнь каждого, то, по-видимому, очень многие об этом не знали. Сиэтл был лишь первой ласточкой той волны протестов, которая последовала. Протестующие демонстрировали в Вашингтоне, столице США, Праге и Генуе — фактически везде, где приводились важные встречи мировых лидеров. Эти демонстрации были настолько мощными и интенсивными, что, собираясь на свои совещания, лидеры передовых промышленных стран были вынуждены искать для них укромные уголки, такие как северный Квебек. Стало совершенно очевидным, что в чем-то допущены крупные ошибки.