Революция - [121]
— Ты меня опять неправильно понял, Саша… Все мы — рано или поздно умрём, ещё ни один человек рождённый женщиной не стал бессмертным. Однако, раз мы с тобой дожили до таких лет — для нас ДОЛЖЕН(!!!) быть более важен, не сам факт смерти… А, то — что будут говорить о нас после неё.
«Огонёк» погас… Глаза Спеца тлели, как угли в погасающем костре, покрываясь похоронным пеплом отчаяния…
— Так, значит…
— Если, тебя застрелят при «задержании» — то, твой труп сожгут в крематории а, прах выбросят как мусор в канализацию — чтоб, духом твоим на Русской Земле не воняло! Но, это всё — «цветочки». В истории, на веки вечные, ты будешь неразрывно связан с «Демоном Революции». Во всех исторических работах очкариков-ботаников, во всех учебниках истории, во всех похабных статейках малограмотных продажных журналюг, ты будешь троцкистом — изменником, предателем, военным преступником и кровавым маньяком! Тебе припомнят всё — всех «дохлых кошек» на тебя повесят… И, Печору и, «Викжель» и, Финляндию и, Крым и Смоленск… Про Польшу, я уже промолчу!
Спец, с хрустом сжал кулак и ударил по столу так, что на потолке подпрыгнула тяжёлая люстра:
— Кто бы сомневался, что так будет! Зная, «наши» девяностые… И тебя, Шеф!
Я, не обращая внимание, продолжил:
— …А, если ты — САМ(!!!), — я подбородком «маякнул» на лежащий на столе пистолет, — тебя похоронят… Если, не в Кремлёвской стене — то, на Старом Кладбище в Солнечногорске. Рядом со ВСЕМИ!!! И, главное — ты навсегда останешься в памяти народной, как народный герой — павший жертвою коварных козней врагов. Про тебя будут слагать стихи и песни, писать книги, снимать фильмы… Твоим именем будут называть улицы, корабли… Может быть, даже — целые города!
Минуты тишины…
— Ты, что выбираешь, Саша?
Спец, взял в руки «ТТ» и, как бы примериваясь, приставил его к виску:
— Спрашиваешь!
Потом:
— Скажи напоследок, Шеф… Как на духу… Клянусь, это никак не повлияет на…,- он задумчиво крутил пистолетом возле уха, — это ты всё задумал очень давно? С самого начала? Из-за той дурацкой истории с видеокамерами? Из-за той, такой нелепой смерти Андрея?
Я ответил без всякой фальши:
— Нет, Саша… Насчёт Троцкого я задумал «с самого начала», а с тобой чисто случайно получилось. Если б, мы не проспали заговор «левых» — он бы выше наркома иностранных дел не поднялся и, его бы «взяли» — за кой-какие «шашни» со своим американским дядюшкой. Считай это «несчастным случаем» — ты оказался в недобром месте, в недобрый час…
Спец, тоже брал когда-то уроки у Мозгаклюя:
— Вроде, не врёшь… Ладно, давай прощаться. Или, «это» сделать при тебе?
Он криво усмехнулся и, передёрнув затвор, приставив ствол к виску — сделав вид, что нажимает спусковой крючок.
— Погоди, Саша…
— Что, такое? — Спец, слегка пренебрежительно усмехнулся, — боишься вида крови или вышибленных человеческих мозгов?!
— Да, нет…,- я раскрыл принесённый с собой кейс, — сделай напоследок доброе дело, а? Послужи в последний раз Отечеству!
— Что, такое?!
Я положил перед ним печатный текст:
— Помоги эту гниду «упаковать» конкретно! Чтоб, на суде не вывернулся…
— Что, это?
— Твоя посмертная записка. Где ты уличаешь Троцкого и весь его кодляк. Типа, заблуждался — но, в последний момент прозрел и обличаю… Перепиши своей рукой, а «черновик» сожги в камине.
— Слушаюсь, Шеф…
Вид у Спеца был до того ошарашенным, что я б рассмеялся. Если б, это было на экране — а, не наяву.
— Это ещё не всё…,- я, деловито достал несколько тоненьких папочек, — а, это вот положи в свой сейф. Закрой его, а ключ… Спрячь куда-нибудь — чтоб, не нашли у тебя. Хм… Гкхм… На «теле». Типа, долго они там лежат — давно положил.
Спец молчал…
— Если, ты это сделаешь, Саня, Троцкий — уж точно, от «высшей меры социальной защиты» не отвертится! Ну и, иже с ним.
— …
— Сталин, вычистив правительство, партию и армию, возьмёт в руки всю полноту власти уже сейчас и, в конце тридцатых, устраивать «репрессии» ему будет незачем.
— …
— Значит, к сорок первому, будут готовы кадры из тех, кто в Продолженную Войну — ротами, батальонами и полками командовал!
— …
— Значит, Великая Отечественная Война пойдёт по какому-то другому сценарию!
— …
— Значит… Что молчишь, Саня? Ты меня слышишь?
— Слышу, Шеф…,- глухо ответил тот.
Придя в себя Спец, как-то по-детски — очень восторженно-восхищённо, воскликнул:
— Какой же ты всё-таки редкопакостный подонок, Шеф!
— Я знаю… Прощаться будем?
— Иди, отсюда — пока я в тебя не плюнул!
Я, пожал плечами:
— Как хочешь… Тогда я пошёл, а ты… Долго, с этим «делом» не тяни.
Уже выходя, я обернулся и, в последний раз, посмотрел на него — на живого:
— Времени у тебя — до двух часов ночи.
Вслед мне полетел какой-то предмет со стола — но, Спец, явно был не в форме и, не попал…
Выйдя из особнячка, я приостановился у стоящего у входа «Каймана» с тонированными стёклами — писк последней автомобильной моды и, негромко сказал в приоткрывшееся окошко:
— Если, ничего не услышите — ровно в два начинайте.
И, «ковыляя» на полусогнутых, пошёл вдоль улицы туда, где меня ждал мой личный автомобиль…
Троцкий и его ближайшие сподвижники — под давлением неопровержимых улик признались в совершённым преступлениях и приговором военного трибунала были приговорены к «высшей мере социальной защиты» — к расстрелу.
Получив с помощью временного портала возможность перемещаться в прошлое, главный герой встаёт перед нелёгким выбором: «накосить бабла» и жить в своё удовольствие или попытать изменить ход истории, оптимизировать потери своего народа в первой половине двадцатого века…
Получив с помощью временного портала возможность перемещаться в прошлое, главный герой встаёт перед нелёгким выбором: «накосить бабла» и жить в своё удовольствие или попытать изменить ход истории, оптимизировать потери своего народа в первой половине двадцатого века…
Производственно-попаданческий роман «Максимальное благоприятствование». Самая реальная альтернатива 1941-го года. Вообще-то, задумывался «производственно-заклёпочный» роман, но тут «Остапа понесло» — вы уж извините… Также задумывалось «линейное» прохождение сюжета: прелюдия, «заклёпки» и «финита» — что из этого получилось, то получилось.
Это должно было стать одной из глав, пока не законченного большого производственно-попаданческого романа. Максимальное благоприятствование, однако потом планы автора по сюжету изменились и, чтоб не пропадать добру — я решил опубликовать её в виде отдельного рассказа. Данный рассказ, возможно в будущем станет основой для написания большого произведния — если автора осенит на достаточно интересный и оригинальный сюжет. Или, быть может — ему кто-нибудь подскажет.
Вполне стандартная для жанра «альтернативная история» ситуация: сознание нашего человека — из всех «роялей» имеющего только два года учебно-образцовой «учебки» за плечами, образование советского инженера и опыт предпринимателя выживания в «лихие 90-е», в теле Императора Российского Николая II — только-только принявшего на себя бремя Верховного Главнокомандующего. Итак, на дворе 23 августа 1915 года — время «Великого отступления» Русской Императорской Армии…
Молодий український хлопчина Парнас Кавун-Вдупузапердоленко, як був на Майдані – у вишиванці заправленой в жовто-блакитні європейські труси "аля фрау Мрекель", з тризубом в руці і комп'ютером забитим важливою інформацією… Хм, гкхм… Дико извиняюсь – перепутал аннотации своих романов. Сказать по правде – невероятно странный главный герой получился у аффтыря! Попав в эпоху НЭПа и обнаружив её сходство с нашими «лихими 90-ми», он бежит с инфой об послезнании не к Сталину – а к теневому дельцу, дружит не с Лаврентием Берией – а с судимым за коррупцию крупным партийным функционером, перепевает не Высоцкого – а рэпера Децила… Короче, ведёт свою собственную игру – решительно отвергнув все классические попаданческие каноны! Впрочем – читайте и сами всё узнаете.
Влад раз за разом попадает в свои прошлые воплощения, и находит связи, тянущиеся из прошлого в настоящее; пронзительную историю любви к одной и той же душе, меняющей тела по пути в будущее; параллельно контактирует со своим Наставником, приобщаясь к сакральным знаниям.
…Европа, 1936 год. «Над всей Испанией безоблачное небо», иностранные войска вступают на испанскую землю, эхо близкой войны докатывается даже до маленького французского города Авалан. Вот-вот разверзнется небо… Американский журналист Крис Грант по прозвищу Кейдж ищет тему для репортажа на земле Грааля и, сам того не ожидая, переступает границу, за которой — нелегкий выбор. Гауптштурмфюрер СС Харальд Пейпер свой выбор давно уже сделал и теперь по заданию Гиммлера становится подпольщиком. Пылает Рейхсканцелярия, фиолетовым огнем горит планета Аргентина, негромко звучит прощальное танго…
Они думали, что смогут противостоять американскому флоту хотя бы 1945 года… Хрена с два! Попытавшись изменить историю, соединение российского тихоокеанского флота, попавшее в 1945 год, огребло по полной программе, и даже ядерное оружие ему не помогло. Фрегат «Адмирал Головко» всемогущие американцы потопили, вообще стреляя наугад, а после применения ядерной боеголовки крейсер «Киров» куда-то оперативно пропал, бросив эсминец «Орлан» на съедение американской палубной авиации. У которой есть целая одна первая в мире управляемая бомба.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настал День Испытаний. День, который наступает без предупреждения. День, когда все младшие и старшие школьники Академии Пил подвергаются интенсивным физическим и психологическим испытаниям, чтобы выявить, готовы ли они выпуститься и стать тайными агентами правительства. Аманда и ее бойфренд Эйб — лучшие ученики, и только что они выдержали тридцать шесть часов испытаний. Но они младшие школьники и не ждут выпуска. Это должно произойти в следующем году — они планируют вместе присоединиться к ЦРУ.Но когда объявляют выпускников, результаты шокируют.