Революция - [108]

Немецкой военной администрации, очень понравились оставленные им ништяки! И, они тут же стали ими пользоваться. Особенно, им нравилось пользоваться телефонной связью и автотранспортом. Причём, попытки заменить обслуживающий персонал на своих технических специалистов, приводил к тому, что — из-за незнаний неких особенностей, «нишняки» тут же переставали работать…

Ну, что делать?

Пришлось оставить при них «туземный» персонал! Тем более, что тот сам напрашивался сотрудничать с оккупантами.

Вскоре, все офицеры гарнизона обзавелись «персональными» «Кайманами» или на крайняк — «Хренни-Мажорами» с личными водителями из местных. Лишь самые крупные шишки, типа главнокомандующего группой армий «Киев» фельдмаршала Германа фон Эйхгорна — возглавившего администрацию оккупированных областей Украины, его начальника штаба генерал-лейтенант Вильгельм Гренер, да немецкий посол на Украине барон Мумма, ещё кое-то… Ну и, те — лузеры, которым нормальные «точилы» не достались, предпочитали ездить по столице независимой Украины на допотопных — зато, отечественных «Мерседесах», «Опелях», да «Хорьхах» с шофёрами-немцами.

Немецких солдат гарнизона обслуживали грузовые «Хандрозы»: пайку им привозили, завшивевшее бельё и обмундирование в прачечные увозили… Да и, их самих — по киевским борделям, развозили.

Даже, Бориспольский аэропорт заработал: кроме собственных аппаратов, немцы использовали для связи и ближней разведки наших «Алёш» — управляемые нашими же лётчиками, продавшимися с потрохами — перешедшими на службу к оккупантам.

Ну, а техники наземного персонала — кровь из носу, обещали в самое ближайшее время поставить «на крыло» хотя бы один «Дрим-Лайнер» — чтоб, отъевшиеся на холявных харчах немецкие офицеры, могли комфортно летать в отпуск в Фатерланд на отдых и, возить оголодавшим семьям украинское сало чемоданами.

В самом то, Киеве была тишь, да гладь…

А, вот за пределами его творилось неладное. Чтоб, «выкачать» из Незалежной побольше хлеба, немцы под прикрытием администрации Скоропадского восстанавливали помещичье землевладение — не особенно то, церемонясь с местными селюками. Озверев от происходящей социальной несправедливости, «селюки», стали само-организовываться в повстанческие «армии», выбирать себе своих собственных батек и, из прихваченных с фронта стволов — шмалять по «освободителям от большевизма» … Те — в свою очередь, не будь дураками, сжигать их хутора артиллерийским огнём, а выловленных сторонников местячковых «батек» — в значительных количествах вешать.

Так, в одном из докладов на эту тему самому генерал-фельдмаршалу Эйхгорну было сообщено о расстреле восьми с половиной тысяч повстанцев… В другом — о сооружении в одном только селе семнадцати виселиц: «…к которым до сих пор, стоят в хвосте крестьяне, ожидая своей очереди быть повешенными».

На обоих докладах, глава германской оккупационной администрации, с удовлетворением наложил краткую резолюцию: «Даст ист гут!»

Как говориться — сам напросился!

Выразителем чаяний всего российского крестьянства, считали себя эсеры и, им ужасно не нравилось, что творится на Украине…

Все управляющие органы: Штаб группы армий «Киев», головная контора администрации оккупированных областей Украины, штабы воинских частей немецкого гарнизона и квартиры германских офицеров — ими командующих, находились в центре Киева — на Липках. Здесь действовал особый режим: на улицах квартала денно и нощно действовали немецкие патрули — а местным туземцам, было приказано без особой нужды на них не появляться.

Самый главный оккупант на Украине — Герман фон Эйхгорн, жил в роскошном особняке по улице Екатерининской.

В центре Киева было до того безопасно, что генерал-фельдмаршал взял за привычку в час дня прогуливаться — для аппетита, в сопровождении одного лишь адъютанта.

С некоторых пор, Герман заметил, что ему стала оказывать знаки внимания одна молодая, красивая девушка — сидящая на балконе второго этажа, одного из «доходных» домов: то, улыбнётся, то прелестной ручкой ему помашет… А то и, воздушный поцелуй пошлёт!

У семидесятилетнего фельдмаршала заиграл «живчик»…

Посланный «на разведку» адъютант, несколько остудил его — вспыхнувшую было, пылкую не по годам страсть: девушка была аристократкой, которую в своих мрачных подвалах, пытали маньячилы-большевики из «ЧК». Приход доблестных германских войск, под командованием не менее доблестного германского полководца, спас её жизнь, но увы… Не вернул здоровья: из-за пыток «кровавой гэбни», ноги девушки парализовало и, она может приветствовать своего героя-освободителя, только сидя в инвалидном кресле…

Ну, что ж… Роман не задался!

Тем не менее, фельдмаршал Эйхгорн продолжал прогуливаться тем же маршрутом и перемигиваться с парализованной красоткой.

Как-то раз, у поклонницы фельдмаршала, в очаровательных ручках оказался пышный букет цветов — полетевший в него, в знак признательности за избавления от кровавого ига… Но, увы! Промахнулась… Далековато для прелестных, но слабых дамских ручек. Не гренадёр же какой, да?! Поднимать букет с мостовой и вручать адресату, пришлось адъютанту. Девушка, после своего фиаско, так расстроилась… Закрыла лицо изумительными по красоте ладошками и разрыдалась!