Революция чувств - [8]
Аудитория ожила, зазвонили мобильные телефоны, народ стал переговариваться.
– Пройдемте на первый этаж, в молодежную редакцию. Нас там очень ждут, – суетился Сюсюткин.
Гости удалились. Роман Безухов демонстративно похлопал входной дверью им вслед.
– Что ты делаешь? – поинтересовалась Татьяна Васильевна Стервозова.
– Мы забыли похлопать оратору, а редакционная дверь – самая воспитанная среди нас. Видите, Татьяна Васильевна, как она старается, хлопает во всю ширину своей деревянной души дорогим гостям! Сейчас у нее, сердешной, ручка от несказанной радости отпадет. И что мы без благодетелей будем делать, кто нас уму-разуму научит? – достав носовой платок, Безухов стал нарочито плакать и сморкаться в него. – Ты успокоишься или нет, хватит хлопать, все петли отлетят, – паясничал Безухов, обращаясь к редакционной двери.
Деревянная дверь сердито молчала в ответ, она не любила наглого Ромку, политиков и начальство. Она не любила публичность, но строго выполняла служебные обязанности всех впускать и выпускать. Она хотела служить людям, но не прислуживать. Дверь демонстративно сопротивлялась. Ромке надоело кривляться, дергая скрипучую дверь и он отстал. Театрализованное представление закончено.
Пора работать. Журналисты вооружались. Прихватив блокноты и видеокассеты, они помчалась на съемки.
В редакции информации, кроме Стервы, остались трое: мадам Лисичкина, которая интенсивно красила глаза, Жора Волкодав, ведущий рубрики криминальная хроника, ушедший с головой в Интернет, и Наташка Благова, решившая второй раз плотно позавтракать.
– Благова, ты собиралась худеть, – решила, как обычно поиздеваться над ней Стервозова, хотя сама страдала от излишнего веса.
– А я и худею, – с улыбкой на лице отражала нападение Благова.
– Придется тебе помочь, – Стервозова встала, подошла к Наташке и бесцеремонно оторвала половину бутерброда.
– Теперь ты точно не поправишься. Слышишь, Волкодав, – сменив объект своего пристального внимания, обратилась Татьяна Васильевна к парню внушительных размеров, который ушел от повседневной суеты в мир жесткого и прагматичного порно. – Как тебе весь этот цирк с Россией, самолетом и Америкой? Где она, а где мы. Профессор… Жорик, представляешь, Япанович написал в автобиографии слово профессор с двумя фф. Вчера прочитала в Интернете, до сих пор прийти в себя не могу, – не унималась Татьяна Стервозова.
– Не представляю, – возбужденно прохрипел Жорик.
Стервозова заглянула Волкодаву через плечо.
– Нет, ну ты точно маньяк. Ты на работе или куда? Трупы давай, криминальные разборки, поднимай жирный зад и рысью на сюжет. Слышишь!!!
– Трупы будут. Моя профессиональная интуиция подсказывает, преступление должно произойти через полчаса – успокоил Жорик, горластого редактора. – Будет очень много трупов. Сегодня я расскажу вам, ребята, страшную-престрашную историю про профессора, который любил, есть маленьких и пухленьких журналисток. Изображая страшного профессора Волкодав, словно ниндзя, выпрыгнул из-за рабочего стола.
И напал на очередную жертву – Наташку Благову. Волкодав стал неприлично тискать Благову, изображая кровожадного маньяка с нездоровой сексуальной ориентацией. Наташка не на шутку испугалась, на ее крик прибежали ребята из соседней спортивной редакции. Шутку с профессором они не поняли, а потому оценить ее не смогли, лишь перебросились парой фраз с пострадавшей и предложили ей пройти плановый курс реабилитации в курилке.
На убогих, выщербленных ступеньках между лестничными пролетами, среди густого табачного дыма и шуток коллег Наташка Благова чувствовала себя защищенной. Но у каждой паузы, даже рекламной есть строго регламентированный хронометраж. Перекур закончен. От Наташкиной сигареты остался обугленный фильтр. Вот она, знакомая молчаливая гордая деревянная дверь, родная редакция новостей.
– Господи, – успокоившись, рассуждала, вслух Наташка. – Ну, ошибся человек, подумаешь, написал два «ф» в слове профессор.
Напрасно Благова подумала вслух, это не ее любимая привычка. Ох, напрасно. Реакция Стервозовой последовала незамедлительно. Ее негативные эмоции, накопившиеся за время проведения собрания, не просто выплеснулись на бедную Наташку, они, буквально утопили защитницу профессора, уроженца славного город Гонецка, в словесной брани. «Где ты, спасательный круг», – мысленно взмолилась к снисхождению высших сил Наташка Благова, но помощь от коллег не последовала.
Танк надвигался, все речевые механизмы Стервы работали исправно, Наташке как в детстве, стало страшно, она закрыла глаза и приготовилась к худшему, словесной ненормативной бомбардировке. Слава Богу, в дверь постучали.
– Женька, привет, – обрадовалась Лисичкина.
– Какими судьбами, – спросил Волкодав.
– Вот пришла в гости. Что у вас происходит? Слышу крики, а драки нет. – Переступив порог редакции новостей, вступила в информационный контакт с журналистами Женька Комисар. И спинным мозгом почувствовала – обстановка на родном телеканале «Полет» накаляется.
Выборы. На войне, как на войне. Политические фронты официально открыты.
– Воюем!!! Пока жертв нет. Но появятся, – мгновенно сменив гнев на милость, отреагировала Стерва. Она решила на время выпустить жертву из цепких стервозных лап.
Им по шестнадцать, жизнь их не балует, будущее туманно, и, кажется, весь мир против них. Они аутсайдеры, но их связывает дружба. И, конечно же, музыка. Ред, Лео, Роуз и Наоми играют в школьной рок-группе: увлеченно репетируют, выступают на сцене, мечтают о славе… Но когда Наоми находят в водах Темзы без сознания, мир переворачивается. Никто не знает, что произошло с ней. Никто не знает, что произойдет с ними.
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Книга о жизни, о соединенности и разобщенности: просто о жизни. Москву и Таллинн соединяет только один поезд. Женственность Москвы неоспорима, но Таллинн – это импозантный иностранец. Герои и персонажи живут в существовании и ощущении образа этого некоего реального и странного поезда, где смешиваются судьбы, казалось бы, случайных попутчиков или тех, кто кажется знакомым или родным, но стрелки сходятся или разъединяются, и никогда не знаешь заранее, что произойдет на следующем полустанке, кто окажется рядом с тобой на соседней полке, кто разделит твои желания и принципы, разбередит душу или наступит в нее не совсем чистыми ногами.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.