Революция 1917 года глазами современников. Том 1 (Январь-май) - [83]

И во главу угла должна быть поставлена самая активная борьба за мир. Ибо дальнейшая затяжка войны неизбежно таит в себе роковое обострение и хозяйственной анархии, и контрреволюционной опасности.

Летучий листок меньшевиков-интернационалистов.

1917, май. № 1. С. 4–7.

Астров (Повес) И.С. ПРОЛЕТАРИАТ И КОАЛИЦИОННОЕ МИНИСТЕРСТВО

Для чего мы сделали революцию?

Буржуазия попыталась вначале ответить — для счастливого окончания империалистической войны.

Для достижения всеобщего мира — заявил сознательный пролетариат. И его голос, и его воля заставили буржуазию искать какого-то среднего пути, найти выход из тупика, в который ее завело желание совместить революцию с войной.

Буржуазии тем труднее было найти этот средний путь, что революция означала воскресение пролетариата к самостоятельной политической борьбе, высвобождение его из-под буржуазных влияний, укрепившихся в пролетариате благодаря «приятию» войны. Эта средняя линия была дана соглашением для спасения революции.

Буржуазия дала обязательство, добиваясь мира, спасти революцию от когтей европейского империализма, а колеблющиеся между оборончеством и интернационализмом социалисты обязались, укрепляя боевую мощь армии, приблизить тем самым час мира.

Так родилось коалиционное министерство с программой, которая ясно говорила лишь о том, что испуг перед союзниками продолжает быть единственным руководящим принципом нашей внешний политики. Ибо с первой минуты революции было ясно, что она не может примириться с империалистским характером войны англо-франко-русского согласия. Но точно так же было очевидно, что союзный империализм не может принять программы внешней политики, выставленной революцией.

В этом положении был один выход: недвусмысленное заявление, что каждое революционное правительство может быть только правительством мира. Не правительством войны без аннексий, каким является нынешнее правительство, пока оно не только обещает организацию наступления, но и старается к нему довести страну, но правительством мира без аннексий, идущим к нему через заключение немедленного перемирия на всех фронтах.

Словом, в своей внешней политике революционное правительство должно было искать помощи не у союзных правительств, а у союзных народов. Революционное правительство должно было опереться на союзные народы, отвергающие империалистскую политику своих правительств, а не на союзные договоры с империалистскими правительствами согласия. Революционное правительство должно было так или иначе поставить союзный империализм перед необходимостью считаться с условиями, созданными русской революцией. И оно могло это сделать тем легче, что народы союзных стран были бы на стороне революционного правительства. Ибо народы бесконечно устали от империалистского бесчинства своих господствующих классов. И давление России, давление без двусмысленных оговорок не могло бы не встретить поддержки с их стороны.

Европейский империализм извлек из двусмысленного соглашения, заключенного между социалистами и буржуазией, только то, что укрепляет в массах, истязаемых им, союз с правительством для мнимой обороны отечества, в действительности же для растерзания на части Европы по планам империалистских людоедов. Союзному империализму это было тем проще сделать, что слово аннексия, по мнению союзных дипломатов, «неправильно» толкуется революционной Россией. Так, Асквит (либерал, будто бы противник империализма, что уж там говорить о Ллойд-Джордже) разъяснял, что под понятие аннексии не подходят: освобождение народностей; присоединение областей, необходимых с стратегической точки зрения. Асквит не говорит, что же тогда называется аннексией. Но очевидно, что избежать лжетолкований с такими фокусниками можно только ясностью. И вопреки, быть может, намерениям некоторых ее авторов, декларация Временного правительства превратилась в декларацию верности империализму союзников.

Рибо и Ллойд-Джорджи выразили свое удовлетворение заявлениями России, ибо в декларации не сказано прямо, что является для России неприемлемым в программах наших «доблестных союзников». Ибо они не сказали, что мира они хотят добиться не путем продолжения войны, а соглашением между воюющими странами.

Рибо и Ллойд-Джорджи рукоплещут декларации правительства. Пусть лицемерно. Для себя русская революция отказалась от захватов, а они хотели бы, чтоб и русская революция осталась «до конца» на почве освободительно-захватной программы. Но пока им и этого достаточно. Пока русская революция бережно и осторожно подходит к драгоценному сосуду союзных договоров о захватах и разделах военной добычи. И они могут своим народам говорить (и они во всю мощь своих империалистских легких пользуются этой возможностью), что русская революция поддерживает их бессмысленные мечтания, их грабительские программы, что русская революция с союзными правительствами, a нe c союзными народами, отвергающими империализм.

До сегодняшнего дня Временное правительство не избавило революцию от опасностей империалистической военной политики. Больше того. Хотя Россия за себя и отказалась от аннексий и контрибуций, а, значит, выразила вообще свое отношение к захватной политике и других государств, буржуазные члены Временного правительства не приняли всерьез воли народа, открыто выраженной им. За спиной его Терещенко дал союзникам какие-то обещания, которые укрепляют в союзниках уверенность, что русскую революцию можно и дальше, как при Милюкове, водить за нос. По свидетельству министра Рибо, Терещенко дал обещания, которые окрылили аннексионистских фантазеров Франции и Англии и дали им право не верить серьезности заявлений русской революции относительно отказа от аннексий и контрибуций.