Революция 1917 года глазами современников. Том 1 (Январь-май) - [113]

Утро России. 1917, 23 мая. № 126.

II.

Не успели отзвучать первые радостные крики «да здравствует свобода, да здравствует демократическая республика», как поднялась какая-то новая смутная сила и двинулась волною на русскую промышленность, грозя ее затопить и уничтожить, зародились какие-то новые элементы, которые как будто поставили себе целью задушить промышленность, задавить ее, не оставить следа от нее. Работа их пошла быстро и успешно.

То тут, то там стали удалять инженеров и техников, руководивших в течение многих лет предприятиями, сумевших поставить заводы на прочную ногу; стали заменять их простыми мастерами, без профессиональной подготовки, подобно тому, как в какой-то больнице на место опытного и сведущего врача посадили полуграмотного фельдшера. Или попросту решили, что в инженерах нет надобности, можно обойтись без них. Как будто оркестр может существовать без дирижера, который своей палочкой, своими властными движениями руки только и в состоянии создать гармонию звуков, заставить отдельных музыкантов действовать дружно, идти в ногу. Без дирижера получается одна какофония, нет единства действий — кто в лес, кто по дрова. А инженер на заводе и есть тот дирижер, в котором так нуждаются отдельные музыканты-рабочие. Отсутствие его уже сказывается в их игре, в расстройстве работы на заводах.

Топливо — пища промышленности, без него наступает промышленный голод — но и тут темные силы действуют; Донецкий район сокращает производство каменного угля, а он единственный источник минерального топлива, Домбровские рудники в руках немцев, подвоз английского угля, прибывающего в большом количестве чрез балтийские порты, давно прекратился. А ведь это грозит остановкой всего; нет угля — нельзя топить ни паровозов, ни доменных печей, ни двигателей на фабриках.

Наконец, промышленность грозят сокрушить и новые требования, предъявляемые к предприятиям. Не то чтобы всякие требования об увеличении заработной платы были неосновательны. Нет, напротив, плата должна быть такова, чтобы рабочий не влачил жалкого существования, чтобы он мог вести жизнь культурного человека. Государству нужны граждане, а не полуголодные орудия производства. Но и промышленность только выигрывает от того, что ее рабочие хорошо питаются, живут в приличных помещениях, у голодного, не выспавшегося рабочего, и дело идет плохо, вяло, медленно.

Но есть требования, и требования. В одних случаях рабочие настаивали на 8-часовом рабочем дне и особом вознаграждении за сверхурочные часы в военное время, на увеличении заработка до такого уровня, при котором рабочий в состоянии существовать при современной чрезвычайной дороговизне. Сплошь и рядом это обозначало, что дополнительное вознаграждение поглотит всю прибыль предприятия за текущий год. Но предприниматели на это готовы идти, они понимают, что иначе невозможно, они согласны отказаться от своей прибыли.

В других случаях требования имеют иной характер. На первый взгляд, они ничем не отличаются от предыдущих, тоже сводятся к тому, чтобы гарантировать рабочему необходимый для жизни минимум заработной платы. Однако сходство между ними только кажущееся, внешнее. На самом деле исходная точка во втором случае совершенно иная. Цель состоит не в создании сносного материального положения для рабочих, считаясь с условиями дороговизны, а в чем-то ином. Нужно забрать у предпринимателя всю прибыль, и не только прибыль, но пойти еще дальше и заставить его отдать сверх того и часть капитала. Так что здесь лозунг — «Долой прибыль» и «Конфискация части капитала». То, что получится этим путем, распределяется между рабочими, совершенно независимо от того, насколько действительно велика нужда их в повышении заработка и насколько предприятие в состоянии выдержать такую кровопускательную операцию.

С последним не только не считаются, а напротив, как бы стараются нанести предприятию возможно больший ущерб. Какой же в этом расчет, какая польза рабочим от этого?

Утверждают, что чем более несуразны и чудовищны требования, тем скорее предприятия перейдут в руки самих рабочих, наступит царство социализма. Но ведь если предприятие даст нынешнему владельцу убыток, то убыток получится и при управлении, состоящем из рабочих, и притом еще гораздо больший, так как опытные люди будут заменены лицами, в этой области ничего не смыслящими. Можно быть хорошим мастером, механиком или монтером на заводе — но для ведения предприятия этого еще мало. Дело может кончиться убытками, при которых рабочие, взявшие его в свое управление, окажутся в худшем материальном положении, чем они были еще несколько месяцев тому назад, до того, как началось повышение заработной платы.

Есть и другое объяснение. Владельцы предприятий в течение трех лет войны нажили столько, что могут подлиться с рабочими. Недостаточно отнять у них полностью прибыль нынешнего года, надо еще захватить и часть прибылей прошлых лет. Что в последние годы прибыли достигали головокружительных размеров, мародерские цены давали в руки промышленников огромные богатства, и война, лишавшая одних кормильцев и разорявшая семьи, в то же время создавала чуть ли не ежедневно новых миллионеров — всего этого отрицать нельзя, «пир во время чумы» шел вовсю.