Революционный террор в России, 1894— 1917 - [68]
Кроме экстремистских групп, пытавшихся выставить себя истинными революционерами хоть с какими-то принципами, существовали террористические отряды, не пытавшиеся делать и этого. Члены таких отрядов, вероятно, считали себя лицами, стоявшими вне закона. В тюрьмах, например, они не требовали особого обращения, обычно оказываемого политическим преступникам, и проводили срок своего заключения среди воров и убийц(120). Одна такая группа примерно из двенадцати беглых каторжников стала послушным орудием в руках их главаря, Григория Котовского, легендарной фигуры в Бессарабии начала века. Котовский происходил из дворянской семьи и с самого детства беспрерывно конфликтовал со старшими в школе и с начальством на службе (откуда его выгнали за растрату). С ранних же лет он был «зачарован преступным миром» и, будучи авантюристом и неутомимым искателем приключений, втянулся в уголовщину и с 1903 года начал мстить среде, в которой вырос(121). Хотя говорили, что иногда он делал пожертвования в местный комитет социалистов-революционеров, вероятно, на их работу среди крестьян, Котовский официально не состоял ни в одной партии. Он не оказывал предпочтения ни одной идеологии, направляя свои действия против богачей вообще и экспроприируя все, до чего доходили руки, от денег в городских банках до персидских ковров в частных домах. Котовскому нравилось представлять себя этаким русским Робин Гудом или «идеологическим вором», и хотя он никогда не отказывал себе ни в вине, ни в женщинах и развлечениях, он уверял, что распределял часть добычи среди бедняков(111).
И власти, и его товарищи из преступного мира видели в нем отчаянного атамана, а в его соратниках — шайку грабителей и бродяг. Зимой 1906 года, после того как один из его людей предал его полиции за десять тысяч рублей, Котовского судили не как политического преступника, а как обычного уголовника(123). Его стиль жизни, манеры и даже речь (его лексикон изобиловал уличным и тюремным жаргоном) заставляют думать, что таковым он и являлся. Такое заключение подкрепляется и тем фактом, что даже после революции 1917 года, когда все политические преступники, попавшие в тюрьмы при царском режиме, вышли на свободу, независимо от характера их преступлений, Котовский продолжал отбывать тюремное заключение как обычный бандит и главарь шайки грабителей(124).
С нарастанием революционной волны после 1905 года многие боевики, даже те, которые раньше изо всех сил пытались показать себя борцами за свободу, а не налетчиками и грабителями, отказались от попыток объяснения своих действий теоретическими принципами. Единственным их оправданием участия в революционном бандитизме стало утверждение, что они якобы хотят помочь своим товарищам провести в жизнь идеалы революционной утопии. Они открыто признавались: «Мы в теориях слабо разбираемся и партийную работу вести не способны. Ничем другим кроме добытых эксами денег мы полезными быть не можем»(125).
И все же были некоторые анархические и малоизвестные революционные организации, искренне пытавшиеся выработать убедительное теоретическое обоснование своей политики экспроприации. Главной причиной выдвигалось то, что вместо того, чтобы унижаться перед либералами до просьб о денежном вспомоществовании или зависеть от пожертвований и без того обделенных пролетариев, революционеры должны жить за счет капиталистов — богатых купцов, землевладельцев, хозяев магазинов и других буржуе в-эксплуататоров. Экспроприируя их деньги и имущество, радикалы должны были содержать себя — профессиональных революционеров — и закупать оружие и взрывчатку, необходимые для борьбы с государством и с буржуазией(126).
В анархическом лагере радикалы никак не могли прийти к общему пониманию того, насколько настойчивы должны они быть в проведении программы экономического террора. В то время как чернознаменцы утверждали, что рабочие должны продолжать работать на фабриках и в мастерских, несмотря на эксплуатацию и несправедливость, приверженцы группы «Безначалие» заявляли, что настоящий анархист не должен принимать участие в капиталистическом производстве, потому что этим он усиливает ту же самую буржуазию, которая подлежала безжалостному уничтожению. Более того, безначальцы настаивали на том, что последовательный революционер не должен поддерживать существующую экономическую систему покупкой необходимых ему товаров; вместо этого он должен добывать средства к существованию экспроприацией частной собственности эксплуататоров и угнетателей(127). Подобные настроения существовали и в других группах анархистов-коммунистов, и в малоизвестных экстремистских группировках, таких, как «Непримиримые» в Одессе. Говоря о необходимости налетов на торговые склады и магазины, они заявляли, что «воровство… только продукт существующего политического порядка [и потому] не преступление»(128).
Невозможно точно сказать, сколько денег было экспроприировано анархистами по всей России в первом десятилетии XX века, потому что очень немногие из тех групп, которые занимались экспроприациями, считали нужным вести учет приходов и расходов. И все же мы можем судить о размерах ущерба, причиненного анархистскими экспроприациями, по многочисленным газетным сообщениям о крупных грабежах, таких, как налет анархистов-синдикалистов на почтовый вагон в бессарабском городе Хотине 17 октября 1908 года, когда они скрылись почти с 80 000 рублей. В похожем случае группа анархистов-коммунистов захватила 60 000 рублей из государственных средств на Верхнеднепровской железнодорожной станции(129). Надо еще принять во внимание и серьезные потери государственных денег в результате нападений на казенные винные лавки, а также в результате хищений оружия и взрывчатки из оружейных складов и военных арсеналов(110).
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Настоящая книга подготовлена Оксфордским университетом и представляет собой глубокое, серьезное и в то же время увлекательное исследование многовековой истории крестоносного движения, оказавшего глубокое влияние на развитие Европы. Авторы — британские ученые — рассматривают эту тему в различных аспектах и приводят богатый фактический материал. Издание, снабженное уникальным иллюстративным материалом, на сегодняшний день является одним из наиболее исчерпывающих по количеству информации по данной теме.