Революционный террор в России, 1894— 1917 - [57]
Хотя представители Польско-литовской социал-демократии на лондонском съезде признали необходимость бороться с бандитизмом в своей среде(276), они не возражали против выгодных мероприятий, предпринимавшихся их лидером Лео Тышко вместе с Лениным(277). И если принимать во внимание нападения на государственную и частную собственность, совершенные членами независимых социал-демократических групп, таких как литовские социал-демократы и армянские гнчакисты(278), можно заключить, что представители всех фракций РСДРП и национальных социал-демократических организаций в Российской Империи активно участвовали как в актах политического террора, так и в экспроприациях, не принимая во внимание теоретические принципы своих партийных руководителей. Внутри российского социал-демократического движения трудно возложить ответственность за террористическую деятельность одинаково на все фракции, группы и подгруппы. Российские меньшевики и бундовцы, как и польские и литовские социал-демократы, прибегали к боевым действиям с гораздо меньшим энтузиазмом, чем большевики и их соратники в Латвии и на Кавказе, В этих окраинных регионах национальные чувства смешивались с социалистическими принципами и понуждали боевиков к немедленному действию. В более широкой перспективе российского революционного движения в целом террор играл менее значительную роль в стратегии социал-демократов, чем в стратегии эсеров: в то время как он являлся главным средством борьбы для эсеров и анархистов и был внесен в их программы, политические убийства и революционные грабежи были второстепенным орудием экстремистов социал-демократии. Эсеры рассматривали терроризм как средство достижения общих целей революции, а социал-демократы использовали индивидуальный террор для решения неотложных задач текущего момента и в этом имели много схожего с анархистами.
Только враги народа могут быть врагами террора!
«Хлеб и воля», 1905(1)
Полностью уничтожить существующий порядок вещей, все законы и суды, религию и церковь, частную собственность и владельцев этой собственности, все традиции и обычаи и их сторонников — таковы были цели российских анархистов. Свою главную задачу они видели в полном освобождении человека от всех искусственных ограничений, до полной независимости и от Бога, и от дьявола. Средством достижения этого должна была быть социальная революция, понимаемая анархистами как любое революционное выступление — будь то террор, экспроприация или уничтожение государственных учреждений, — направленное на расшатывание самих основ современного общественного устройства. Эти выступления должны были предприниматься без компромиссов с буржуазией и без предъявления каких-либо требований и вести к окончательному разрушению и государства, и капиталистического строя как такового, на смену которым должно прийти эгалитарное общество, свободное от угнетения и даже от минимального контроля, неминуемо осуществляемого любым правительством(2).
Согласно американскому историку Полу Авричу, известному специалисту по русскому анархизму, «сама основа убеждений анархистов, с их непримиримой враждебностью к иерархическим институтам любого рода, исключала образование и рост организованного движения»(3). И действительно, русский анархизм по сути не являлся истинным политическим движением, поскольку не существовало объединяющей анархистской организации и не было никакой общеобязательной, строго определенной каким-либо центром политики, программы или даже тактики, не исключая и тактического вопроса о самом терроризме. Тем не менее можно выявить некоторые закономерности поведения различных независимых анархистских групп, разбросанных по всей империи.
До начала XX века в России анархистов было очень мало. Первые группы, вставшие под черное знамя анархизма, появились в Белостоке, Одессе, Нежине и других местах только к концу 1903 года. Они не возникли на пустом месте, и членами их становились поначалу в основном перебежчики из других политических организаций, главным образом из Партии социалистов-революционеров и разных социал-демократических фракций. С началом революционных беспорядков в 1905 году и в течение двух следующих бурных лет анархистские группы, по словам руководителя Белостокского комитета анархистов Иуды Гроссмана, вырастали «как грибы после дождя» в больших и маленьких городах, в селах и деревнях . Согласно Авричу, все происходило по одной схеме во всех областях империи. На Украине, на Кавказе и особенно в западных областях, где центрами анархизма стали Рига, Вильно и Варшава, горсточки разочарованных эсеров или эсдеков объединялись в анархистские ячейки, позднее образующие федерации, и начинали радикальную деятельность любого сорта, особенно склоняясь к терроризму(5).
Эти эсеры и эсдеки покидали свои партии по различным причинам. Многие выходцы из низших слоев населения, особенно рабочие, были недовольны лидерами своих партий, в которых они видели интеллектуалов-теоретиков, предпочитающих радикальным действиям идеологические споры, только разъединяющие революционеров. Даже члены партии, немного более теоретически подкованные, разочаровывались из-за, с их точки зрения, излишней озабоченности эсеров аграрными вопросами и не соглашались с марксистской установкой на создание парламентской демократии, что, согласно социалистическим догматам, являлось бы предварительной стадией отмирания государства. Как утверждали анархисты в одной из своих прокламаций, поскольку демократия поддерживала капиталистический гнет, она являлась таким же врагом, как и самодержавие, и, следовательно, с этими обеими политическими системами возможен только один язык — язык насилия. Рабочий класс не должен делать различия между формами правления, и поэтому «в демократический парламент, как и в Зимний дворец и во всякое полицейско-государственное учреждение, революционер-рабочий может явиться только… с бомбой!»(6). Выходцы из лагеря эсеров, одобрявшие партийную тактику политического террора, желали применять те же методы и в экономической сфере в борьбе с капиталистами и другими эксплуататорами(4). Диссиденты из лагеря социал-демократов покидали ряды партии из-за ее официальной антитеррористической позиции(8). Но, как совершенно верно замечает Аврич, «российские социалистические партии, в отличие от западных… были достаточно воинственны, чтобы устраивать всех, кроме наиболее страстных и идеалистически настроенных молодых студентов, ремесленников и представителей отбросов общества»(9). Именно такие беспокойные молодые люди, не способные усмирить свой бунтарский дух и подчиняться правилам и дисциплине любой структурированной политической организации, покидали ряды своих политических партий и становились анархистами, часто попросту махнув рукой на все вопросы идеологии и тактики(10).
В сборник «Дилеммы XXI века» вошли статьи и эссе, развивающие и дополняющие идеи классической философской монографии «Сумма технологии». Парадоксальный, скептический, бритвенно-острый взгляд на ближайшее будущее человеческой цивилизации от одного из самых известных фантастов и мыслителей ХХ века. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Книга о том, как всё — от живого существа до государства — приспосабливается к действительности и как эту действительность меняет. Автор показывает это на собственном примере, рассказывая об ощущениях россиянина в Болгарии. Книга получила премию на конкурсе Международного союза писателей имени Святых Кирилла и Мефодия «Славянское слово — 2017». Автор награжден медалью имени патриарха болгарской литературы Ивана Вазова.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.
Настоящая книга подготовлена Оксфордским университетом и представляет собой глубокое, серьезное и в то же время увлекательное исследование многовековой истории крестоносного движения, оказавшего глубокое влияние на развитие Европы. Авторы — британские ученые — рассматривают эту тему в различных аспектах и приводят богатый фактический материал. Издание, снабженное уникальным иллюстративным материалом, на сегодняшний день является одним из наиболее исчерпывающих по количеству информации по данной теме.