Революционный террор в России, 1894— 1917 - [46]

Таким образом, можно только гадать о принадлежности многих социал-демократических террористов на Кавказе к той или иной фракции, хотя очевидно, что большинство из них все же были ближе к меньшевикам(108). Так же невозможно перечислить все их успешные теракты (не говоря уже о неудавшихся) против врагов революции. Александр Рождественский, в начале своей карьеры бывший либеральным помощником прокурора в Тифлисе, помнил «бесчисленные убийства правительственных чиновников», ситуацию, которая скоро превратилась в «кровавый кошмар на Кавказе», особенно в Грузии, где Социал-демократическая рабочая партия была «наиболее влиятельной и многочисленной» в годы первой русской революции(109). Там, несмотря на то, что многие комитеты РСДРП не поощряли террористическую тактику и на встречах и съездах произносили речи, в которых прямо порицали и запрещали ее, рядовые члены партии зачастую меняли свои взгляды на индивидуальный террор после кровавых столкновений с казаками: «Месть, месть, месть… это были слова, которые исходили из сердец наших товарищей… Социал-демократы, в принципе отрицающие террор, теперь должны прибегнуть к нему как к единственному средству борьбы»(110). И — вполне последовательно — активисты РСДРП на Кавказе совершали террористические нападения на правительственных чиновников, служащих полиции, богатых промышленников и управляющих фабриками, а также на представителей аристократии(111). В то время как многие террористы отчитывались перед своими партийными комитетами и даже получали иногда специальное вознаграждение за сцои действия, значительное число терактов осуществлялось целиком по личной инициативе отдельных боевиков при почти полном пренебрежении теоретическими принципами и тактикой РСДРП в целом. В Баку один член социал-демократического боевого отряда, известный как Владимир Маленький, поставил себе задачей терроризирование местных полицейских, убивая их «как дичь»(112). Другой террорист-социал-демократ с энтузиазмом рассказывал своим товарищам, что, хотя от брошенной в окно магазина бомбы не пострадал сам хозяин, несколько находившихся там человек все-таки были убиты и ранены(113).

Описывая широкомасштабную террористическую деятельность в других регионах Российской Империи в это же время, источники подтверждают единство социал-демократических сил(114). Полицейские и революционные документы тоже указывают на то, что, в то время как террористы-социал-демократы не щадили никого из правительственных служащих, самый сильный гнев вызывали у них шпионы и предатели в их собственных организациях, а также лица, считавшиеся членами «черной сотни»(115). В своем рвении наказать полицейских осведомителей социал-демократы часто вели себя неосторожно, не проводя полного предварительного расследования. Так, в одном случае они до смерти избили невинного человека, в другом чуть не убили своего товарища-революционера и его жену, только в последний момент сообразив, что он является жертвой клеветы(116).

Внося свой вклад в усилия всех революционных организаций, направленные на то, чтобы парализовать волю правительства, социал-демократические группы устраивали террористические нападения не только на отдельных представителей правительства и полиции, особенно активных в борьбе с революционным движением(117), но и на защитников монархического строя en masse. В Самаре, например, «группа бомбистов» под управлением комитета РСДРП безуспешно пыталась бросать бомбы с балкона в отряд солдат(118). Довольно скоро многие социал-демократы поняли, что «подобного рода выступления, открывавшие возможность широкой инициативы для молодых и горячих боевиков, способствовали разрушению общепартийной дисциплины» и, что не менее важно, «взяв оружие в руки… организация незаметно для самой себя невольно должна была уклониться от ясной социал-демократической линии, приблизившись к… тактике эсеров»(119).

Не желая терпеть такое положение вещей и понимая, что с конца 1906 года революция пошла на спад, некоторые большевистские и меньшевистские организации на местах приняли срочные меры против своих непослушных членов. Многие из боевиков перестали исполнять приказы своих руководителей и их отряды в результате выродились в полуанархические банды(120). Не дожидаясь указаний центральных партийных органов из-за границы, принявших резкие официальные резолюции против всех партизанских действий только на V партийном съезде в Лондоне в мае 1907 года, многие социал-демократические комитеты на местах начали по собственной инициативе сокращать число членов боевых групп, исключая одних и разоружая других. Эти меры приводили только к частичному успеху и иногда были почти

формальностью. Например, на Кавказе меньшевистский комитет предложил одному руководителю боевого отряда, чья группа напоминала скорее банду уголовников и подлежала роспуску, отобрать и оставить наиболее сильных и храбрых бойцов, которых можно было бы использовать для террористической деятельности в будущем(121). Хотя партийные организации часто были бессильны сдерживать боевиков и просто отказывались от ответственности за их действия, социал-демократические комитеты иногда сами прибегали к услугам этих же террористов(122). В целом такие чистки лишь вызвали недовольство социал-демократических боевиков, заставив многих из них порвать с Российской социал-демократической рабочей партией и искать новых соратников, в первую очередь среди анархистов(123).