Революционный террор в России, 1894— 1917 - [36]

ЭКСПРОПРИАЦИИ

В то время как основной задачей Боевой организации эсеров были политические убийства и ее члены никогда не занимались нападениями на частные владения или на государственные экономические учреждения, эсеровские группы в провинции не гнушались такими актами революционного насилия, как грабежи, конфискации денежных средств, вымогательства пожертвований и другие формы экспроприации. Эсеры начали экспроприировать частную и государственную собственность в первую очередь в западных областях еще в 1904 году, и к середине 1906 года количество подобных актов достигло масштабов эпидемии, нанося государству и частным лицам на всей территории империи ущерб в миллионы рублей. Кассы многих организаций эсеров на местах пополнялись исключительно за счет экспроприированных средств(150), таким образом привлекая особое внимание руководства ПСР к вопросу о политически мотивированных грабежах.

Лидеры эсеров скоро убедились, что на деле акции, теоретически считавшиеся революционными экспроприациями, часто оборачивались чисто уголовными делами, привлекавшими в ряды социалистов различных темных личностей и даже явных бандитов. Довольно часто случалось так, что небольшой боевой отряд, организованный в начале и действовавший под руководством местного комитета СР, со временем отделялся и боевики действовали независимо, добывая средства для партии, а также для самих себя путем нападений и угроз. Их деятельность все больше и больше сводилась к обеспечению средствами себя лично. Вскоре они начинали вырабатывать подходящую идеологию и становились анархистами, терроризируя мирное население(151). По мере того как росло число случаев вымогательства, шантажа, произвольных налогов и обложений, грабежей и других форм экспроприации, особенно после появления признаков поражения революции во второй половине 1906 года, престиж партии падал, в то время как уровень деморализации среди революционеров на местах поднимался(152). В этой ситуации ПСР попыталась выработать официальную точку зрения на экспроприации и несколько раз меняла свои взгляды, все больше ужесточая условия, допускающие «эксы».

В декабре 1905 года и в январе 1906-го во время дискуссий на съезде партии эсеры подняли вопрос о революционных грабежах. В это время акты экспроприации уже совершались, хотя не стали еще столь распространенными. В течение следующего года число их так выросло, что некоторые лидеры эсеров уже не на шутку обеспокоились. Одним из тех, кто пытался бороться с этим явлением, считая акты экспроприации просто уголовными деяниями, наносящими партии лишь вред, был Гершуни. Его не заботила так называемая «буржуазная мораль». С его точки зрения, партия должна была бороться с «эксами» не потому, что признавала неприкосновенность частной собственности, а потому, что эти акты «разрушают и развращают наши организации, унижают революцию и ослабляют ее силы»(153). Он пытался убедить своих товарищей по партии, что экспроприации ведут к деморализации революционеров, а также, будучи прагматиком, настаивал на том, что все деньги, полученные в результате экспроприации, не компенсировали потерь, которые несла партия из-за уменьшения пожертвований, так как потенциальные жертвователи отшатывались от революции из-за подобной у годовщины (154). Гершуни призывал ПСР остановить не только экспроприации частной собственности, но и, за немногими исключениями, все другие революционные грабежи, не принимать и не использовать ворованных денег(155). Большинство лидеров ПСР, однако, не разделяло беспокойство Гершуни о чистоте репутации партии и ее революционных идеалов. Осенью 1906 года Второй совет ПСР одобрил экспроприации денег и оружия у государства. При этом ставились два условия: революционные грабежи должны были проводиться только под контролем областных комитетов СР и при этом оружие могло использоваться только против полицейских и жандармов. Те, кто продолжал бы участвовать в экспроприациях частной собственности, подлежали исключению из партии(156). Эта резолюция, так же как и подобные решения организаций на местах(157), не привела к желаемому результату, и после жарких дебатов на    съезде ПСР в феврале 1907 года руководство партии объявило, что экспроприации государственной собственности допустимы лишь с санкции и под прямым контролем Центрального комитета и что участники всех таких акций должны воздерживаться от пролития крови(158).

Лидеры ПСР, тем не менее, не могли игнорировать тот факт, что, по словам Перри, если уж признан сам «принцип террористического насилия против жизни и собственности, невозможно ограничить его применение»(159). На деле ни одно из условий, поставленных руководством ПСР для «законных» грабежей, не соблюдалось рядовыми членами партии. Экспроприация частной собственности продолжалась(160). Возмущенные товарищи иногда пытались применять санкции, и несколько эсеров были исключены из партии за нападения на продуктовые магазины и лавки, не-

которые были убиты за «бандитизм» и за проведение «отвратительных экспроприаций»(161). Это не помогло, и местные и областные комитеты теперь выбирали одно из двух: они или признавали и одобряли определенные частные экспроприации «ввиду критического [исторического] момента», или категорически отрекались в своих листовках от причастности к грабежам, проводимым от имени партии эсеров(162). Непричастность к эксам в некоторых случаях, вероятно, была правдой, но чаще всего партия просто пыталась уйти от ответственности за действия ее членов, незаконные даже с ее собственной точки зрения. Интересно, что один эсер, арестованный за участие в акте экспроприации частной собственности, собирался на суде объявить себя максималистом или независимым революционером, чтобы не замарать честь партии(163). Нередко эсеры занимались и вымогательством. Обеспеченный гражданин получал небрежно написанную записку с печатью местного комитета СР приблизительно следующего содержания: «Рабочая организация Партии социалистов-революционеров в Белостоке требует от Вас немедленно пожертвовать… семьдесят пять рублей… Организация предупреждает, что в случае, если Вы не передадите эту сумму, она примет суровые меры против Вас и Ваше дело будет передано в Боевой отряд»(164).