Ревейдж - [36]

подошел ближе и сказал:

— Мы другие, Заал. Мы были приучены всю свою жизнь быть такими. Наши

женщины это знают.

На лице Заала появилось страдальческое выражение, и он спросил:

— Тогда почему они сидят взаперти, когда мы спаррингуем? Почему ее карие глаза

становятся грустными, когда она видит, что мы деремся и проливаем кровь?

Я вздохнул и провел полотенцем по лицу. Дерьмово было это обсуждать. Киса

смирилась с тем, что я никогда не буду тем мальчиком, которому она читала книжки в

детстве. Но Заал был прав. Женщины могли бы принять это как часть того, кем мы были

— монстрами, которыми стали — но я знал, что они обе боролись, чтобы видеть нас

такими, предпочитая игнорировать насилие внутри. Как и Заал, я молился о том дне, когда

мы не будем просыпаться в холодном поту, запрограммированные убивать только для

того, чтобы выжить.

Повернувшись, чтобы осмотреть зал, я обнаружил, что он кишит бойцами, которые

тренируются под бдительными взглядами своих тренеров. Виктор, наш новоиспеченный

начальник Подземелья, ходил среди бойцовского сброда, проверяя, все ли в порядке.

Бросив полотенце в корзину, я уже направился в сторону душа, но услышал, как

Михаил, мой главный бык, рявкнул на кого-то, приказывая заткнуться.

Резко повернув голову в сторону входа, я встал рядом с Заалом, который тоже

смотрел в том направлении. Мы оба были готовы к бою. Мое сердце заколотилось в груди

при мысли о том, что кто-то собирается на нас напасть. Затем Михаил появился в

спортзале, таща за собой пожилого седовласого мужчину.

Я выпрямился, готовясь к бою, и прищурился, глядя на того, кого он держал в руках.

Затем заметил, что дверь кабинета открылась. Вышла Талия. Я наблюдал, как моя сестра

смотрит на Заала, стоящего рядом со мной. Ее лицо вытянулось. Лицо Заала было в

синяках, а губа была разбита. Я знал, что она ненавидела наблюдать его боль.

Я вытянул руку по направлению к сестре, показывая, чтобы она оставалась на месте.

Затем рядом с ней появилась Киса. Ее большие голубые глаза сразу же нашли мои. Я был

напряжен, как и она. Но моя жена только улыбнулась и кивнула — она приняла то, что я

должен был сделать.

Пожилой мужчина вскрикнул, когда Михаил поставил его перед нами.

— Князь, — объявил Михаил, когда старик склонил голову, — я поймал эту

гребаную крысу, он прятался наверху и искал путь внутрь.

Шагнув вперед, я скрестил руки на обнажённой груди и посмотрел на мужчину

сверху вниз.

— Ты кто такой? — Холодно спросил я по-русски и увидел, как он напрягся, обдумывая вопрос.

Он ничего не ответил. Михаил потянул голову старика за волосы вниз и

посоветовал:

— Ты отвечаешь Князю, когда он задает тебе вопрос.

Мужчина медленно поднял глаза, но, когда он это сделал, они не задержались на мне

надолго. Вместо этого его взгляд становился на Заале. Я видел, как Заал напрягся и

прищурился. Старик побледнел.

Явно почувствовав мой взгляд, Заал коротко посмотрел на меня. На его лице я

заметил беспокойство. Когда снова посмотрел на старика, что-то в его взгляде заставило

меня искать Виктора. Я нашел его у дальней стены. Он наблюдал за нами, а не за

бойцами. Вздернув подбородком, я махнул рукой и подал знак Виктору, чтобы он

убирался из спортзала.

Не знаю почему, но от того, как старик смотрел на Заала, у меня по спине побежали

мурашки. Через пять минут зал опустел, а старик все еще не сводил глаз с Заала.

Заал скрестил руки на груди. Я видел замешательство на его лице. Взяв на себя роль

Князя, я подошел к мужчине и спросил:

— Почему ты был снаружи этого зала?

Я снова заговорил по-русски и понял, что он меня понимает. Откашлявшись, старик

открыл было рот, но тут же его закрыл. Михаил крепче сжал его волосы и шею. Когда я

кивнул своему быку, Михаил отпустил старика.

Как только старик освободился от железных тисков моего быка, он повернулся к

Заалу и склонил голову. Я нахмурился и увидел, как Талия и Киса отходят от кабинета по

направлению к нам. Сестра переводила взгляд со старика на Заала и обратно, потом ее

встревоженное лицо повернулось ко мне.

Я снова было открыл рот, чтобы заговорить, но в этот момент пожилой мужчина

прошептал:

— Лидер, это ты.

Я замолчал. Мое сердце заколотилось, когда мужчина заговорил по-грузински. Киса, Талия и мои быки — все были в замешательстве — никто из них не говорил по-грузински.

Но со времен ГУЛАГа я говорил на этом языке, и, разумеется, Заал тоже.

Заал покачнулся на ногах и глубоко вздохнул.

Этот человек назвал Заала Лидером. Этот человек знал, кто такой Заал. Он знал, что

смотрит на Коставу.

— Имя? — спросил я старика, и его голова поднялась.

Он заставил себя обратить на меня внимание и ответил холодно:

— Авто Ониани.

Чем дольше я наблюдал за ним, тем холоднее становилось отношение этого человека

ко мне. Подойдя ближе к Заалу, я заметил, что мужчина следит за моими движениями, как

ястреб. Остановившись, я спросил, указывая на Заала:

— Ты знаешь этого мужчину?