Реверанс с того света - [3]

– Ты знаешь, сколько она трудностей пережила? – запил лимонадом Дима. – Во время Великой Отечественной войны она ушла санитаркой в госпиталь. Была такой красивой, что в нее все поголовно влюблялись. И доктора, и раненые наперебой предлагали ей руку и сердце, но получали неизменный отказ. Один полковник из-за нее с двумя хирургами стрелялся. А когда его увозили, со слезами на глазах сказал: «Запомни, Антонина, вернусь генералом, и ты будешь моей».

– И что, вернулся?

– Нет, кажется, загремел в дисциплинарный батальон. На бабе Тоне дядька моего отца женился. Тоже офицер в то время, старший лейтенант. Он выкрал у нее паспорт, пошел в ЗАГС и заставил зарегистрировать Антонину как свою жену, а себя – мужем. Потом пришел к ней, положил на стол свидетельство о браке и заявил: «Все. Отныне мы с тобой муж и жена. Завтра я уезжаю в свою часть, буду писать тебе каждый день. А ты тоже мне пиши и жди с победой».

– И что баба Тоня?

– А ничего, согласилась. Куда ей было деваться? Война ведь шла. Ждала его.

– Дождалась?

– Да. После войны они в Ростове обосновались. Она поступила в Институт народного хозяйства, а дядя Петя, его, как тестя, тоже Петром звали, на военный завод устроился. Вот только счастье их длилось недолго, даже детей нажить не успели. Как-то, идя домой после смены, дядя Петя увидел ребенка на рельсах, и трамвай – вот он! Кинулся, ребенка из-под колес вытащил, а сам увернуться не успел. Так-то.

– Геройский был человек. Давай его тоже помянем.

– Давай… Баба Тоня, несмотря на красоту, так больше замуж и не вышла. Верность ему хранила. Закончила с красным дипломом институт. Ее как отличницу в Ленинград распределили. А она пришла в комиссию и говорит: «Не хочу в Ленинград, на Север поеду». Устроилась в морское пароходство, а со временем стала начальником Северного порта. До самого развала Советского Союза проработала в должности. Да и после пережила все эти бандитские переделы собственности, уже под семьдесят, наверное, ей было, когда ушла на заслуженный отдых. Сама ушла, никто ее не снимал.

– Ничего себе, баба Тоня, такая тихая, спокойная, кто бы мог подумать. Со связями, видать, была. Давай еще помянем эту женщину с большой буквы. Я ее и раньше уважал за сердечность, а теперь просто преклоняюсь…

– Андрюха, ты пей, конечно, если хочешь, но имей в виду, сегодня мне еще с курсовой работой повозиться надо. Да и тебе, думаю, тоже не повредит…

– Кстати, тему мою по поэтической критике утвердили в порядке исключения. Сказали, что это не совсем журналистика, но пусть попробует.

– Давай дерзай, гроза поэтов…

Андрей разлил еще по одной и вдруг, встрепенувшись, спросил:

– Кстати, в холодильнике одна чекушка была или две?

– Одна.

– Вечно ты делаешь так, что приходится два раза в магазин бегать. Взял бы сразу две…

– Я думал, ты тоже с бутылкой придешь…

– Думал он. Ну что, идем за второй?

– Идем, только всю пить не будем… Еще по одной и завязываем. Договорились?

– А то… Мне к Баяновичу завтра надо заскочить по поводу курсовой…

Наручники защелкнулись у Андрея на руках, больно впившись в запястья. Сидевший за рулем полицейский сержант повернул ключ в замке зажигания. Мотор «уазика» чихнул и со второй попытки завелся.

– Миша… Петров… ты?

Водитель, оглянувшись, пригвоздил Андрея ледяным взглядом, сразу же отбив охоту к дальнейшему общению. С включенной мигалкой машина тронулась с места.

«Это я, Примеров, однокурсник Димы… Юрьева… Вы же с ним друзья детства. Помнишь, нас Дима знакомил?» – Эти слова, готовые вырваться из груди Андрея, застряли в горле, и у него похолодело внутри.

– Тебе зачитать твои права или так заткнешься? – грубо предупредил его один из сидевших рядом полицейских. – Ты вчера еще нас достал!

…В камере, куда без особых церемоний втолкнули задержанного, стоял мглистый запах неволи. Стены, покрашенные в темно-синий цвет, создавали атмосферу безысходной тоски. Как долго он здесь пробыл, определить было трудно, так как все личные вещи у него изъяли, включая часы. Минуты тянулись как вечность. Надо было что-то делать, куда-то звонить, чтобы вырваться отсюда. Но как?..

Андрей присел на корточки, опустив голову на грудь и прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Он понимал, что произошло дикое недоразумение. Но он также чувствовал, что выйти из этого учреждения ему будет очень трудно, если вообще удастся.

И тут раздался грохот ключа внутри замка, железная дверь приоткрылась, и показавшийся в проеме надзиратель казенным голосом скомандовал:

– Задержанный Примеров, на выход!

В плохо освещенном кабинете, наклонившись над столом, сидел худой, рано облысевший молодой мужчина в потертом пиджаке.

– Моя фамилия Капитан… Станислав Сергеевич зовут. Звание – капитан. Я – следователь, буду вести ваше дело, – не поднимая головы, тихим, кротким голосом произнес он.

«Капитан Капитан? Этого мне только не хватало», – подумал Андрей. При других обстоятельствах он непременно подключил бы свой сарказм, но ситуация была не та. Да и следователь показался каким-то чересчур робким человеком, которого по явному недоразумению сунули в это мрачное заведение.

– Мне положен адвокат? – на всякий случай тихо спросил задержанный, взявшись за спинку стула.