Реванш у смерти - [48]

Бух-бух-бух! Сердце выдало несколько резких ударов и… начало замедляться. Осязание пропало, точно очутилась в вакууме. В пустоте, белой-белой. Сверкающей.

Каждое движение давалось титаническими усилиями. Тело не слушалось, будто неделями истязала себя тренировками и мышцы истощились. Пульс уменьшался, и уменьшался… Голова опустела, гудела, трещала. Верх и низ перестали существовать. Грохот впереди, крики звучали отголоском чего-то очень далекого, нереального.

Пришло движение. Меня, подвешенную на животе, несли куда-то, поспешно, хаотично меняя направление. Голова и грудь бились о чью-то плоть, ноги сковала железная хватка сильных пальцев. Вспышка… Вспышка… Вспышка…

Сколько это длилось, не знаю. Для меня — вечность. Но в один момент зрение начало возвращаться, а вместе с ним остальные ощущения. Я обессиленно лежала на земле, в лесу… Колоссы-деревья, стройные, но вместе с тем кряжистые сомкнули надо мной густые кроны. Развеселое солнце пронзало их секирами лучей. Черт! Я же рядом с кварталом канов. Я видела эти чащобы, когда искалеченная Стелла привела к информации об экзекуции.

Какая жесткая трава. Пошевелиться толком не удавалось. Движения получались медленными, плавными, как в густой жидкости. Несколько тщетных попыток приподняться на локтях закончились резкой болью во всем теле и пляшущими кружочками перед глазами.

— Давай уже! Жду! — звонкий голос, подобный хрустальному звону колокольчика, раздавался справа и сверху.

Угольные шелковые брючины и шикарные лакированные туфли того же цвета маячили рядом с лицом. Ценой невероятных усилий запрокинула голову, разглядев похитителя.

Гент. Высокий, стройный, атлетически сложенный. Еще одна мечта фотографа женского журнала. Ясные голубые глаза, светло-золотистые кудри сказочного принца здорово сочетались с перламутровой шелковой рубахой свободного кроя.

Лицо, чуть удлиненное, с треугольным подбородком, черты острее, чем у Стеллера. Этот гент был определенно старше, хотя морщинки на мраморной коже можно по пальцам пересчитать.

— Девка проснулась! — промурлыкал он в изящную темно-коричневую раскладушку с замысловатым орнаментом на крышке. — Торопись. Чудом схватил! Ал наверняка ищет!

Убрав телефон в кожаную сумочку на ремне, незнакомец одарил вниманием:

— Не смотри так. Ничего личного! Козырь против Неллеха в руках твоего разлюбезного Альвилля. Я планирую вытащить его. И тогда верну тебя.

Звучало полнейшей абракадаброй. С тем же успехом, гент мог пояснять на латыни. Одно поняла — похититель намерен торговаться с ледяным.

— Ал меня едва знает, — голос звучал чуть слышно, хрипло, едва узнаваемо.

— Поглядим. Если просчитался, найду другой способ, — без единой эмоции на лице отмахнулся гент.

— Оставь ее! — рык Тарелла не узнал бы только глухой.

Слегка приподнявшись то ли от адреналинового прилива, то ли потому, что возвращались силы, увидела вождя канов. В уже знакомых растянутых джинсах и футболке. По сравнению с гентом людоед казался горой мышц. Особенно сейчас, напрягшись, точь в точь как обозленный Беарн. Волосы на затылке Тарелла вздыбились, ноздри раздувались. Рассержен тем, что отняли добычу? В мозгу царил сумбур. Сулило ли появление кана что-то хорошее или совсем наоборот — угожу из огня да в полымя? Происходящее напоминало случившееся в доме Ала. Тарелл снова в опасной близости, а я не могу пошевелиться. Но теперь ни вербер, ни ледяной не выручат. Будь что будет. Мысленно отдавшись на волю судьбы, с каким-то усталым пофигизмом ждала развития событий.

Несколько минут сверхи меряли друг друга взглядами. Гент воззрился свысока, немного насмешливо, как повелитель на раба. Тарелл — презрительно, яростно. Ни дать, ни взять, ахалтекинец против саблезубого тигра.

— Это не твое дело, каннибал! — выпалил похититель. — Иди своей дорогой!

— Я сказал, оставь ее! — земля дрогнула от утробного рыка. Людоед шагнул вперед, расправив крепкие плечи.

— Или че? — гент выпрямился, в руке блеснул широкий нож. — Магия бессильна против жизнеедов, — выплюнул брезгливо, — Но не это оружие. Если попаду в сердце, сдохнешь, вонючая кошка! Жаль, не доверяем смертным. Людишки понаплавили бы пуль, и ты бы на пушечный выстрел не подошел!

Тарелл не ответил, прыгнул — ловко, бесшумно. Повернуть голову не удалось — шея задубела, пришлось раскачиваться из стороны в сторону, чтобы лечь на бок. Краем глаза едва улавливала стремительные движения, мелькание рук, переплетение тел, отсветы клинка. Шипение гента, ровное, четкое дыхание кана смешивались с шорохами леса, хрустом веток, сдабривались обоюдными проклятьями. Черт. Я должна знать кто победит. Родилась и крепла уверенность — Тарелл не обидит, он — хороший, за него нужно болеть. Непослушное тело никак не желало принять нужное для обзора положение. В глухом отчаянии продолжала. Я не сдамся злому року! Больше никогда! Череда новых рывков спровоцировала второе дыхание. Крутанулась — и вот она, желанная поза. Драку я благополучно «проморгала».

Взору открылся гент, с закатившимися глазами неподвижно распластавшийся на мягкой земле. На лице — гримаса ненависти, тело постепенно обмякает. Из разжавшегося кулака, словно в замедленной съемке выпадает смертельный для людоедов клинок. Тарелл уже на ногах, раздраженно стряхивает свою и чужую кровь с одежды. Ранен, но не в сердце — царапины, не более. Запоздало приходят сведения. Мрорк — особый гентский сплав. Пырни им кана — раны не заживут долго, задень сердце — людоеду конец.