Реванш ситцевой кошки - [8]

Черт бы их всех побрал! Т.Б. проглотил остаток кофе, бросил на стол четвертак и рванул к двери. Выскочив на улицу, он помчался прочь, не чуя под собой щупалец. Дверной колокольчик все трезвонил у него за спиной, а разрыв в боку пульсировал, словно медуза в бутылке «Клорокса» [4]. Но поглядите-ка — никто за ним и не гнался! Так или иначе, Т.Б. продолжал бежать, сколько хватало сил. Потом прислонился к фонарному столбу на бульваре Пустышек, хрипя и задыхаясь, как неисправный мотор ранним морозным утром.

Что за игру ведет с ним Бойцовая Рыбка? Может, его пытались предостеречь? Но разве пули для этого еще недостаточно? Ясно, что он угодил в самую гущу чего-то, но вот чего именно? В самую гущу чего ? Впрочем, вряд ли это имеет значение. Нужно поскорей уносить щупальца из Плюшевого города и не возвращаться сюда, пока вся эта заваруха не кончится.

Ведь есть же места, где он может спрятаться. Скажем, Марионетбург, кукольный город. Или Газонный край, где живут оловянные солдатики. Или Верстачная республика, куда попадают после смерти игрушки, вырезанные из дерева. Можно купить билет на поезд и исчезнуть. Нет ничего проще, если у тебя полный кейс денег. Перевязать рану, купить билет, возможно, переодеться — и он сможет припеваючи жить на деньги Винса где-нибудь в Мармеландии. Так или иначе, возвращаться в мышеловку, которой стал теперь его дом, все равно нельзя. Там он быстро склеит присоски, поймав пару пуль или удар ножом.

Так что же, отправляться к вокзалу? Пожалуй, не сейчас. Первым делом надо все-таки заштопать бок. Т.Б. застегнул пальто и пошел дальше.

Он подумал о своей подружке, Куколке Дорис. Если, конечно, считать, что она все еще оставалась его подружкой после той размолвки на прошлой неделе. Может, ему стоит наведаться к ней в отель и посмотреть, дома ли она. Даже если ее там нет, он сможет вскрыть замок и пару часов отдохнуть там, собраться с духом. Но скорее всего, она дома. На улице еще не совсем стемнело, а Дорис была из тех девушек, чей рабочий день начинается только после захода солнца.

Да, в гостях у Дорис ему ничего не угрожало. Если только ее отель не раздавил какой-нибудь гигантский монстр.

Черепашка и Змейка бежали по Ясельному проспекту, держа курс к основанию Ножничного моста. Они рассудили, что с наблюдательного пункта на мосту удобнее всего смотреть, как монстры будут крушить все вокруг. Шелковая река весьма кстати делала петлю, огибая весь Ист-сайд, так что с середины моста открывался вид на добрую половину города. Глядя на юг, можно было увидеть Штопальный мост и верфи, а повернувшись к северу — Личиков мост и станцию по очистке сточных вод. Глядя на запад, вы видели Плесневелые болота, которые простирались по ту сторону реки, а с востока сияли огни Глотай-стейк-билдинг.

Змейка любила смотреть, как мерцают на водной глади городские огни. Иногда по вечерам она садилась в автобус на Вельветин-стрит и часами каталась туда и обратно только ради того, чтобы выглянуть из окна, когда автобус проезжает по Ножничному мосту. В темноте город казался прекрасным, потому что его, в сущности, толком и не было видно, и можно было легко вообразить себе любую красоту. А потом на небо поднималась блестящая чешуйка солнца, заново отполированная Прачкой, и под ее холодным безжалостным светом все опять становилось уродливым.

Вдруг Черепашка обхватил Змейку за шею.

— Шухер! — прошептал он. — Толстопузы идут!

Всю улицу перед ними перегородила толпа подвыпивших толстопузов — мягких кресел-мешков, набитых шариками из пенопласта. Среди всех прочих вестсайдских шаек толстопузы выделялись, словно борцы сумо на фоне легкоатлетов. Недостаток формы и индивидуальности они с лихвой восполняли избытком живого веса.

Какой-то вельветовый толстопуз, заметив парочку рептилий, принялся насмехаться над ними:

— Эй, поглядите-ка! Вон идет салага, а при нем девчонка. Любишь девчонок, тортилло? А может, ты и сам девчонка? Хочешь, поставим тебя раком и проверим?

— Эй, Дурилло, слабо тебе трахнуть змейку?

— Разве что дохлую, хе-хе-хе!

— Эй, Хамилло, а ты как насчет змейки?

— Я бы оттяпал ей башку и трахнул в шейку, хо-хо-хо!

— Так-то мы обходимся с девочками, а?

— И вовсе она не девчонка! — выкрикнул Черепашка из-за бочонка с дождевой водой, надеясь, что его голос звучит достаточно дерзко.

Толстопузы загоготали и принялись швырять в них булыжниками. Черепашка и Змейка поспешили дать деру. На их счастье, мимо как раз проносилась стайка охваченных паникой горожан (все они, как один, размахивали руками и широко разевали красные фланелевые рты).

Черепашка и Змейка нырнули в дверь скобяной лавки и пригнулись, чтобы их не было видно с улицы.

— Ты как, ничего? — спросил Черепашка.

— Ничего, — сказала Змейка, — вроде бы цела.

— Мы можем обойти вокруг квартала и вернуться назад по Фарфоровой.

— Ага.

Черепашка наклонился, чтобы зашнуровать свои теннисные туфли, хотя шнурки у него и не думали развязываться.

— Ты ведь не девчонка, правда? Моя мама говорит, что ты настоящий сорванец.

Змейка насупилась.

— Ну, когда речь идет о змеях, трудно сказать наверняка, но… Вообще-то да. Я девчонка. Девчонок, которые ведут себя, как мальчишки, тоже называют «сорванцами».