Реванш России. Преодоление - [34]

Командир дивизии срочно помог ему вылететь с попутным самолетом в Ташкент. Позвонил и в Ташкент своему другу генералу Керимову и попросил выделить вертолет, чтобы подбросили Страхова в Фергану. На следующий день он был уже в Фергане. Как ни старались соседи скрыть от него правду, он все равно ее узнал. Его жену Таню насиловали шестеро грязных, в замусоленных халатах урода, а затем вспороли ей живот. Изнасиловали и старшую дочку Ирочку, которой всего-то исполнилось восемь лет, она сразу же от шока и умерла, а младшую трехлетнюю Леночку просто придушили. Илья за один день поседел. Соседи помогли ему похоронить жену и дочерей. Все обратили внимание на его лоб, покрытый синими кровоподтеками, но боялись задать вопрос.

А Илья, приехав в первый день из морга в опустевшую и разгромленную квартиру, рыдал, как мальчишка, и бился головой об стену, что не уберег своих любимых. При одной мысли, что какие-то отбросы человечества насиловали его Танюшку, белокурую красавицу, добрую и отзывчивую, которая всегда помогала местным женщинам — и узбечкам, и киргизкам и многим другим — отстоять свои права, получить пособие на детей, правильно оформить необходимые документы, его сердце разрывалось от боли ... А Ирочка, только пошла во второй класс, да и малышку Леночку он почти не видел, проклятая война. За что ему такое наказание, он всю жизнь отдал государству, был дважды ранен в Афганистане, почему власть не сумела защитить его семью? Разве он виноват, что к власти в Кремле дорвался пятнистый ублюдок, импотент, не способный принимать государственные решения ...

Пока мы погибаем в Афганистане, а наших жен и детей насилуют и убивают, он свою сучку ублажает покупкой дорогих бриллиантов в Париже. Вот кого надо уничтожать, как бешеных собак, а не этих туземцев, они что, только инструмент в руках у подлой номенклатуры, детишки которых знают об Афганистане только по телевидению и газетам.

Насилия прокатились не только по Фергане. Илья разыскал детей, оставшихся без родителей. У него уже созрел план. Женщин во дворе он попросил собрать к вечеру всех детей-сирот, а сам поехал в горисполком. Председатель исполкома знал о том, что случилось с его семьей, тем более что ему из Ташкента звонил генерал Керимов, просил помочь. Но на пути к кабинету председателя перед ним встал его помощник. Илья одной рукой неуловимым движением оторвал его тело от пола и обрушил на письменный стол, из приемной все выскочили в коридор. Ворвавшись в кабинет председателя, он крикнул сидевшим за столом:

— Все вон из кабинета!

Вид у него был такой страшный: седые волосы, в кровоподтеках лоб, сверкающие глаза, — что все горохом высыпали из кабинета. Председатель, белый, как полотно, вжался в кресло.

— За надругательство над моей женой и детьми и их убийство, председатель, я должен был бы стереть с лица земли не только этот вонючий город, в котором судьбой мне было предопределено жить, но и всю вашу гнусную воровскую республику. Но я понимаю, что простые бедные люди здесь ни при чем. Во всем виноваты кремлевские подонки, берущие взятки, и ваши воровские кланы, которые эти взятки дают, чтобы в Кремле не замечали, как они грабят свой народ.

Поэтому слушай меня внимательно. Во-первых, я завтра улетаю, но через несколько дней вернусь, чтобы забрать оставшихся детей-сирот, человек 30, больше пока забрать не смогу. К этому времени собери деньги — где хочешь, это будет компенсация за квартиры, которые остаются здесь, детей на что-то надо будет устраивать в другом месте. Подготовь рабочих, я заберу жену и детей с собой, надо цинковый гроб достать, придется везти всех в одном гробу.

И второе, если здесь еще погибнет хоть один русский человек, независимо старуха или ребенок, я прилечу сюда со своей ротой, в живых не оставим ни одного узбека, киргиза или туркмена, и запомни: я слов на ветер не бросаю. Жаловаться бесполезно, приеду — переломаю хребет! Все, действуй и не забывай, что я тебе сказал о русских, хоть сам становись с автоматом и охраняй, ты же власть, вот и употребляй ее, если хочешь остаться живым.

Вечером он сел поговорить с женщинами, собравшими детей. Детей было человек сорок. Но он отобрал только русских детей, их оказалось 28. Девять девочек и 19 мальчиков. Все они были в возрасте от 8 до 13 лет. Илья поговорил с ними, не вспоминая их погибших родителей, рассказал о Москве и о том, что он едет скоро в город Калугу, это совсем рядом с Москвой. Хотят ли они поехать с ним, спросил их Илья, сказав, что у них там будет свой дом, они будут ходить в школу, играть в детские игры ... Дети дружно заговорили, выражая желание поехать с дядей Ильей. А самая маленькая, восьмилетняя Машенька, подошла к нему и, опустив головку, тихо сказала: "Дядя, а можно я буду называть тебя папой?" Илья наклонился к ней и сказал: "Конечно, Машенька, ты будешь моей дочкой". И он подхватил ее на руки, а она обвила ручонками его шею. Скупая мужская слеза предательски скатилась по его небритой щеке. Три женщины, сидевшие в этой большой комнате, тоже вытирали глаза, наблюдая эту картину.

На следующий день к вечеру Илья Страхов уже был в своей дивизии. Он все рассказал генералу и сообщил, что принял решение демобилизоваться и посвятить свою жизнь воспитанию детей-сирот. Генерал был потрясен видом Страхова, тридцати-двухлетнего атлета, вмиг превратившегося в седого старика. Страхов предварительно переговорил с капитаном Рукатовым о том, что уезжает в Калугу и хотел бы, чтобы Степан приехал к нему жить. Он знал, что Рукатов детолюбец и у него нет никого из родни. Неплохо было бы захватить и прапорщика Ивана Сенько. Это был еще тот дрессировщик. Он занимался общефизической подготовкой и обучением системе выживания, делая из прибывающих новичков опытных бойцов.