Рёв - [22]
Нона и Дейв оказались в поле моего зрения, когда я окончательно встал на ноги, у обоих текли слёзы из глаз, и мерцание огня отражалось на их коже. Я посмотрел через плечо на то, что я сделал – огонь разрастался и диван, который я отчаянно хотел спасти… сгорел, едва не расплавившись. Мне пришлось отступить – становилось невыносимо горячо, но с каждым шагом мои плечи трясло. Я был двадцатитрехлетним парнем, но рыдал, как потерявшийся ребёнок. Рыдания охватили меня так сильно, что это причиняло боль. Я упал на колени и смотрел, как горят и плавятся наши демоны.
Я почувствовал руки на плече – Нона поцеловала меня в голову, моя семья стояла рядом со мной, позволяя мне горевать. Но я не хотел их. Насколько это эгоистично? Я хотел её, хотел вернуть всё назад, даже если бы нам пришлось терпеть боль и ежемесячно страдать от предназначенного свидания. Я хотел бы отменить то, что только что сделал, и хотел… Я просто хотел её.
Крыша провалилась внутрь, угли и пламя вспыхнули в нашу сторону. Именно тогда я очнулся от тьмы своего эгоизма. Дейв плакал, лежа на земле, прикрывая голову. Он не был ранен, но происходящее было слишком тяжёлым для него, и это была моя вина. Я сделал это с ним. Я снова причинил боль тем, кого люблю. Я подскочил к брату, в то время, как Нона гладила его по спине, и смотрела на меня убитыми от горя глазами. Я знаю этот взгляд, очень хорошо его знаю. Это взгляд-обвинение. Долгое время мы все были чертовски озабочены виной, и это убивало нас. Именно тогда я осознал, что должен остановиться.
Более пяти лет назад меня силой лишили лучшего друга. Она была вырвана из моих рук со следами крови на шее и лице, промокшем от слёз. Она тянулась ко мне, кричала, когда меня засунули на заднее сидение одной полицейской машины, а её посадили в другую. Нона и Дейви рыдали у дома Чарли, некоторые офицеры пытались задать ей вопросы, но она была не в состоянии на них ответить.
В тот день все кого-то потеряли.
Последней потерей было то, что как только я отвернулся от огненного столба и увёл Нону с Дейви домой, приехали пожарные и спасли дом. Гараж не уцелел – он сгорел практически дотла, но дом отделался незначительными повреждениями.
К сожалению, вред, который я причинил своей семье, не исправить при помощи пары деревянных планок и незначительного количества краски.
Уже сейчас, проводя пальцами по трещинам в бетоне, измученном огнем, я осознаю, что сжигание этого гаража абсолютно ничего, блядь, не изменило для человека, который нуждался в этом больше всего. Для меня это был поворот назад, тогда как для неё…Чарли была потеряна, облажалась по полной из-за чувства вины и упрёка, без чьей-либо поддержки. Спустя одиннадцать лет, будучи оторванной от всего, что она знала, она была более разбитой и опустошенной, чем прежде.
Смерть её отца была чертовски напрасна. Я сделал всё… зря.
Чарли
Настоящее
Я бегу домой. Бегу быстрее, чем когда-либо бегала в своей жизни, пока не добираюсь до дома и не рву желчью в свой палисадник. Не знаю, есть ли у меня соседи, которые находятся дома в течение всего дня, так как я держусь обособленно. Но, если они и есть? Не хочу, чтобы они беспокоились о моём самочувствии или звонили шерифу. Поэтому я столь быстро иду к входной двери, что на втором шаге спотыкаюсь и повреждаю колено.
Я оборачиваюсь – никого нет, но взбираюсь по ступенькам, будто от этого зависит моя жизнь. Провозившись с замком, вваливаюсь в дом, хлопнув дверью позади меня. Я сажусь на прохладный деревянный пол подо мной, мой пот капает вокруг меня, и моё тело трясёт. Оно дрожит от страха, шока и, скорее всего, от небольшого обезвоживания. Я ползу по полу и кожей наслаждаюсь его гладкостью, пока моё колено не начинает протестовать сильнее, и тогда я поднимаюсь на ноги. Чувствую себя вялой и уставшей, мои кроссовки практически волочатся по полу, потому что мои мышцы не способны на что-либо другое. У меня просто нет сил.
Ванная комната светлая, но холодная, кафель жесткий и, тем не менее, прекрасно ощущается моей кожей, когда я прислоняюсь к стене и закрываю дверь. Я так устала. Устала от всего, что не могу или просто не хочу изменить. Грязная и насквозь промокшая, я провожу пальцем по стене и включаю душ, только холодную воду – горячая мне не нужна. Я ступаю под душ в одежде и все.
От смертельно-холодной воды у меня перехватывает дыхание, и я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не отступить в угол, где струя воды меньше. Задыхаясь, тяжело опускаюсь на пол и подставляю лицо к льющейся воде, открывая рот и позволяя ей заполнять, переполнять его и стекать по подбородку вместе с остальной частью жидкости. Я пью её, заполняя желудок, но мой язык требует больше. Я позволяю ей просто вытекать и заполнять, пока необходимость правильно дышать не берет верх.
