Retrum. Когда мы были мертвыми - [6]

Хромой от рождения, Байрон познал сексуальные утехи уже в возрасте девяти лет. Его первой учительницей в этом деле стала молодая шотландка, которую мать мальчика наняла для того, чтобы та объясняла ребенку Священное Писание. Подростковые годы Байрона были полны всякого рода излишеств и переездов с одного места на другое. В конце концов он поступил в Кембриджский университет, где тотчас же привлек к себе внимание экстравагантными нарядами и таким же образом жизни.

В качестве провокации он, например, поселил в университетском общежитии взрослого медведя — и это там, где категорически запрещалось держать даже самых маленьких и безобидных домашних животных.

Университет он был вынужден бросить, так как ему просто не хватило денег для оплаты учебы. В дальнейшем в безумной жизни Байрона было множество возлюбленных и участие в самых разных войнах и революциях. Умер Байрон в Греции, куда он приехал воевать за то, чтобы добиться ее независимости от турок.

Байрон писал:

«То, что называется смертью, заставляет людей проливать слезы. Тем не менее они проводят треть жизни во сне».

Прочитав эти строки, я оторвал взгляд от книги, чтобы посмотреть на море. К своему удивлению, я обнаружил, что между мной и голубой линией горизонта появились три темных силуэта.

Судя по всему, эти люди уже некоторое время наблюдали за мной.

Незнакомцы

Мы часто забываем, что в глазах других сами порой выглядим чужими и незнакомыми.

— Билл Мойерс —

На моем месте любой нормальный человек в тот момент испугался бы. Я же был настолько изумлен случившимся, что попросту не успел или забыл это сделать. Пока я слушал «Алину» и читал Байрона, эти трое, оказывается, успели подняться по склону холма к самому кладбищу. Теперь они стояли передо мной и бесцеремонно, даже с вызовом, рассматривали меня.

Это были две девушки и парень примерно моего возраста. Все трое были одеты в черное, у всех на лацканах виднелся фиолетовый цветок. Их губы были подкрашены темно-фиолетовой помадой, а неестественная бледность лиц наводила на мысль о том, что вся троица наложила себе на физиономии белый театральный грим.

Я встал и принялся рассматривать незнакомцев, не испытывая при этом абсолютно никакого страха. Стоявший передо мной парень был высоким, но каким-то нескладным и неуклюжим. Его довольно длинные, непослушные вьющиеся волосы выглядели так, словно он никогда даже не пытался расчесать их. Волосы одной из девушек были короткими и явно выкрашенными в неестественно рыжий, скорее даже красный, цвет. Овал ее лица и слегка вздернутый нос наводили на мысль о даме из какой-то другой эпохи.

Ее подруга сразу же привлекла меня своей необычной красотой. Лицо девушки обрамляли длинные темные шелковистые волосы, большие глаза были черными, как два кусочка угля. Ее полные, я бы даже сказал, чуть припухлые губы изогнулись в слегка презрительной усмешке. Именно она первая и заговорила со мной. Голос ее звучал негромко, но властно и уверенно.

— Проваливай отсюда, пока еще не поздно. Не вздумай рассказать кому-нибудь о том, что видел нас. За болтливость ты заплатишь очень дорого.

Ее спутники подтвердили свое согласие с высказанными пожеланиями столь же суровыми и неприветливыми взглядами.

Вместо того чтобы перепугаться и поспешить убраться оттуда подобру-поздорову, я словно закипел изнутри. Во мне как будто проснулся дремавший до этого вулкан. В первый раз с тех пор, как наша семья переехала сюда, в Тейю, я почувствовал себя местным жителем, готовым защищать свою территорию от чужаков.

— Сами пошли вон отсюда, клоуны! Да я по этому кладбищу гулял, когда вы еще пешком под стол ходили.

Эти слова я произнес для того, чтобы зацепить, спровоцировать своих оппонентов. Восприняты слова были правильно.

Девушки презрительно усмехнулись, а рыжая поспешила заявить хриплым низким голосом:

— Опасное это дело — дерзить незнакомым людям, когда даже не догадываешься о том, с кем тебя свела судьба.

Патлатый парень сделал шаг вперед, явно желая напугать меня. Теперь стоявший передо мной выбор свелся к простой дилемме: бежать отсюда, поджав хвост, или же нападать и бить первым. Удивляясь самому себе, я понял, что готов пойти в наступление, перейти от словесных угроз и запугивания к драке с непредсказуемым исходом.

Я бросился на своего оппонента, намереваясь свалить его с ног, но прежде, чем мне удалось схватить его, сильная боль пронзила мне ноги, и я упал на землю. Оказывается, одна из этих ведьм, кстати более симпатичная, изо всех сил врезала мне носком ботинка по лодыжке. За первым ударом незамедлительно последовал второй.

Оказавшись на снегу на четвереньках, я в первый момент прикинул, как бы поудачнее схватить свою обидчицу за ноги и повалить ее на землю. После этого можно будет переключиться на оставшихся двоих. Тем не менее воспитание не позволило мне ввязываться в драку с девчонками, и я переключился на лохматого парня, уже нависшего надо мной.

Я воспользовался тем, что он протянул ко мне руку — вполне вероятно, лишь для того, чтобы помочь мне встать на ноги, — и дернул его изо всех сил так, что он, не удержавшись на ногах, рухнул на меня. Спустя секунду мы покатились по засыпанной снегом лестнице, обмениваясь короткими, не слишком сильными и точными ударами.