Ретромания. Поп-культура в плену собственного прошлого - [37]

Реконструкция одновременно расширяет и затормаживает развитие искусства перформанса, объектом которого по определению является событие. Перформанс всегда черпает темы из настоящего. Его обязательными компонентами являются личное присутствие художника, физическое местоположение и продолжительность. Перформанс — это опыт, который необходимо переживать от начала и до конца. Сила искусства перформанса в его эфемерности: его нельзя воспроизвести, он не может быть предметом коллекционирования и находиться в свободном обороте на рынке, и любое случайное свидетельство этого события не может заменить или передать его дух. Реконструкции — это бледная тень искусства перформанса. Сама их суть не позволяет зрителю получить полный эффект присутствия и погружённости в событие.

Главное достоинство искусства перформанса в том, что оно всегда происходит в реальном времени, а в случае с реконструк-

циями — время выпадает из механизма. Как писал Томас Маккарти: «Реконструкции сами уничтожают свой продукт <...> с одной стороны, ты что-то делаешь, но с другой — это не твой труд. Это цитата — отсылка к событию, которым сама реконструкция не является». Неважно, сколько сил будет направлено на развитие реконструкций, — эта форма искусства обречена быть бессмысленной тенью, карикатурой на оригинал. Но реконструкции выполняют довольно важную функцию, и в этом их главная сила — напоминать людям, что события ещё возможны в будущем, потому что они уже случались в прошлом.

ПОП-КУЛЬТУРА ЗАЦИКЛИЛАСЬ НА САМОЙ СЕБЕ

ГЛАВА 2 ВСПОМНИТЬ ВСЁ

Музыка и память в эпоху YouTube

Иногда мне кажется, что наша культура стала жертвой синдрома Криса Фарли — это имя одновременно и персонажа телешоу «Субботним вечером в прямом эфире», и ныне покойного комедийного киноактёра. Молодой человек, который вёл трансляцию кабельного телешоу прямо из своей гостиной, «Крис Фарли» был настоящим счастливчиком: ему довелось брать интервью у самых знаменитых культурных деятелей (имеются в виду гости «Субботним вечером в прямом эфире»). Обычный его скетч заключался в том, что какая-нибудь звезда, вроде Пола Маккартни, сидит у него на диване, а он — «молодой непрофессиональный интервьюер», волнуясь и заливая всё реками пота, задаёт свои бессмысленные вопросы, неизменно начиная со слов: «Эта, помнишь...» В упомянутом эпизоде с Полом это выглядело примерно так: «Эта, Пол, помнишь... ну эта, помнишь... “Eleanor Rigby”? На что Макки, со следами едва уловимого недоумения на лице, спокойно отвечал: «Разумеется, Крис, я помню “Eleanor Rigby”». После чего Фарли выдавал какую-нибудь нелепость вроде: «Пушо, эта... это было так... клёво», затем, словно осознав свою собственную нелепость, кричал: «Идиот, ИДИОТ». Но затем продолжал в том же духе. Все эти пресловутые телепередачи вроде «I Love the...» — хронические симптомы «синдрома Криса Фарли». Большинство его гостей едва ли вели себя умнее, повторяя банальные заученные фразы, цитируя тексты песен, выдавая рекламные слоганы или, на крайний случай, нечто аналогичное «Это было так... клёво». A YouTube как юо

главный любительский архив культурных трофеев — основной метастаз «синдрома Криса Фарли».

Беспрестанно разрастающийся лабиринт этого ресурса коллективных воспоминаний можно считать самым главным примером того, как цифровые технологии привели к переизбытку информации. Как только культурные ценности становятся нематериальными, открываются практически безграничные возможности хранения, сортировки и обеспечения их доступности. Возможность архивировать текст, картинки и аудиофайлы делает место для хранения и цену уже не такими важными аспектами коллекционирования, и это приводит к тому, что мы храним всё, что кажется нам хоть сколь-нибудь интересным или забавным. Новые технологические возможности (сканеры, бытовые видеокамеры, камеры мобильных телефонов) позволяют нам быстро и удобно делиться находками — фотографиями, песнями и микстейпами, эпизодами телевизионных трансляций, винтажными журналами, книжными иллюстрациями и обложками, иллюстрациями периодических изданий и тому подобными вещами. А появившись в Сети, многое из этого остаётся в ней навсегда.

YouTube стал эпицентром и официальным символом глобальных перемен — астрономическим расширением ресурсов человеческой памяти. Для каждого из нас по отдельности и для цивилизации в целом открылось безграничное пространство, которое постепенно заполняется памятными вещами, документальными кадрами, записями и любыми другими архивными с ледами нашего существования. И мы очень активно заполняем это пространство, надувая его, как воздушный шарик. Однако очевидно, что пока мы ещё не в полной мере понимаем, как и зачем можно использовать все эти частицы нашей памяти.

Когда Андреас Хойссен писал об «эпидемии памяти», которая с т имулировала развитие нашего мира в последние несколько десятилетий, он осторожно задавался вопросом: «Вспомнить всё стало самоцелью. Это и есть навязчивая идея архивариуса?» На самом деле важно не само стремление «вспомнить всё», а постоянный доступ к информации, который дают нам базы данных в интернете. И до появления интернета информации