Retro - [3]

Самая большая группа участников олимпиады была советская, в которую помимо гроссмейстеров и их тренеров, входили несколько известных артистов, в том числе и киноактеров. К их приезду в Гаване было организовано нечто подобное «фестивалю» советских фильмов. Но фильмы эти, до сих пор неизвестные на Кубе, демонстрировались, главным образом, в дешевых кинозалах на окраинах города на детских утренних сеансах. На эти сеансы возили актеров, где они «выступали» в почти пустых темных залах и были в восторге от общения с революционным народом. На улицах города к ним цеплялась детвора и улыбались прохожие, что они принимали за свою популярность, не подозревая, что их принимают за участников олимпиады. Конечно, никто из них не знал испанского, и переводчиков при них, как правило, не было. Так что была полная иллюзия всенародной любви, к которой они привыкли у себя дома.

В этой актерской труппе приехал все еще популярный (хотя уже редко снимавшийся в кино) актер Н. Р. Он был заядлый шахматист и приехал поддержать своего друга гроссмейстера Михаила Таля. Поскольку времени свободного у него было много, он, видно по московской привычке, любил погулять по улицам города и пообщаться с «публикой», насладиться своей «известностью». По своему киношному амплуа он был дамский ловелас, поэтому, несмотря на свой уже «почтенный» возраст, пытался и здесь поддерживать этот имидж. Кубинки его очаровали не только тропической красотой, но и их, как ему казалось, общительностью и «доступностью». Но никто ему не объяснил, что за очарованием кубинок скрываются весьма строгие моральные традиции. Но, однажды, он, все-таки, получил возможность об этом узнать.

Как-то вечером он с приятелем зашли в один из ночных клубов на знаменитой столичной набережной «Малекон». Обычно советские моряки или туристы, которые могли себе позволить зайти в ночной клуб, присаживались к стойке бара, не обращая внимания на происходящее за их спиной веселье местной, преимущественно, молодой публики. Публика отвечала им тем же. Хотя они были легко узнаваемы, на них никто, кроме бармена, не обращал внимания. Они пили свое «двойное» и уходили «по-английски», то есть тихо.

Широкая душа актера, уже «подогретая», вероятно, в гостинице (было довольно поздно) жаждала общения с молодежью. Приняв за стойкой несколько порций неразбавленного «бакарди», он направился в зал, где в затемненных кабинках сидели, занимаясь своими интимными делами, молодые парочки. Переходя от одного столика к другому, он всем рассказывал о себе, разумеется, на русском, которого никто не понимал, но его это не смущало. Ребята ему вежливо улыбались, хлопали по плечу, предлагали выпить «хайбол» и выпроваживали к следующему столу. Воодушевленный таким «теплым» приемом, Рыбкин решил доставить присутствующим удовольствие. Он забрался на невысокую площадку, где находился играющий оркестр, бесцеремонно взял у музыканта гитару и попытался спеть: «Не кочегары мы, не плотники…» Но ни на музыкантов, ни на публику это не произвело ожидаемого им впечатления и его, уже невежливо, выпроводили с площадки. Но он не обиделся, потому что был счастлив и готов поделиться своим счастьем со всеми.

Он вновь вернулся к столикам с намерением пригласить кого-нибудь из «дам» на танец. Ему попытались объяснить, что это «невозможно». Здесь так не принято: девушка танцует только с тем парнем, с которым она пришла, (мужчины, пришедшие без девушек, остаются за стойкой бара), — таковы традиции. Тем более что некоторые кубинские танцы достаточно эротичны. Но актер уже ничего не хотел понимать. В конце концов, ему удалось «зацепить» какую-то девушку и вывести ее на танец. Он оказался опытным танцором, точно уловил ритм кубинского танца и провел свой номер блестяще, даже вызвал аплодисменты у танцующих рядом. Очень довольный собой, он галантно подвел свою партнершу к столику и поклонился благодарственно ее «жениху»…

Свою голову он уже поднять не успел, получив удар по ней бутылкой. Удар, вероятно, был несильный, полупустая бутылка не разбилась и не нанесла большого вреда незадачливому «Ромео». Но этого было достаточно, чтобы его «успокоить». Приятелю не оставалось ничего другого, как вытащить его в полной «отключке» на свежий воздух. Назад они уже не вернулись. А вечер в клубе продолжался, как ни в чем, ни бывало.

По слухам, актер больше в ночные клубы не ходил и до отъезда предпочитал пить в своем номере гостиницы.

«Светит незнакомая звезда…»

— Как ты думаешь, эта «антилопа-гну» довезет нас до места или развалится по дороге?

Это меня спрашивает мой приятель Николай, с которым мы едем в «такси», потрепанном «фордике», который по возрасту наверняка был нашим ровесником.

На Кубе был разгар лета, стояла обычная 40-градусная жара («в тени»). Мы, — ленинградские студенты, стажеры университета в Сантьяго-де-Куба, живущие уже второй год в этом городе, едем встречать Новый 1968 год, который по местному времени наступает в четыре дня пополудни.

— Я думаю, что на этом музейном экспонате мы вряд ли успеем вовремя, — пессимистично изрек я.

И тут же машина заглохла. Наш «росинат» не смог подняться на небольшой холм, на склоне которого располагался поселок с веселым названием «Эль Алегре» («Веселый») на берегу Атлантического океана, точнее — Карибского моря. Пришлось дальше следовать пешком. Поселок состоял из дюжины деревянных одноэтажных домиков, окна которых, по случаю жары, были открыты настежь. Здесь жили наши московские девчонки-переводчицы.