Retro - [16]

— Вы, Кольцов, преподнесите мне все это так, чтобы я запомнил. А понимать мне эту галиматью незачем. А еще лучше, если бы Вы просто написали мне шпаргалки.

Это было уже выше возможностей Кольцова. К его счастью в лагере имел место острый дефицит бумаги, а шариковые ручки вообще отсутствовали (офицеры в «полевых условиях» привыкли пользоваться карандашами). Но вечерние «беседы» продолжались, хотя со временем Голубков потерял к ним интерес. В результате Кольцов оказался свободен. Но эту свободу приложить было некуда. Книг он с собой не взял. До ближайшего селения километров восемь-десять. Но и там, по слухам, нет ничего, кроме магазинчика и почтового отделения. В лагере установили «сухой закон» и пьяных, действительно, не попадались. Но каждое утро перед построением на «плацу» у деревянной «трибуны» аккуратненько выстраивались пустые винные бутылки («фугасы»). Очевидно, вино привозили водители-«срочники» из гарнизонного городка, но попытки офицеров установить источник «контрабанды» не имели успеха.

Обычно четверка штабных резервистов, чтобы не мозолить глаза начальству, уходила в лес и на полянке резалась до обеда в карты. Но вскоре погода внесла свои коррективы в это единственное развлечение.

Однажды утром лагерь проснулся занесенный снегом. Крупный снег валил весь день. Потом снегопад прекратился. В Карелии часто бывает так, что за зиму снег выпадет всего несколько раз, но зато заносит так, что лежит он до конца зимы. К столовой пришлось, буквально, «прорываться» в снегу, и обед, конечно, оказался совмещен с ужином. Весь день лагерь освобождался из-под снега. Саперными лопатками это сделать было практически невозможно, но к середине дня привезли из гарнизона деревянные лопаты. В лагере прочистили широкие тропы, утрамбовали снег на «плацу». И теперь главной проблемой отряда стала заготовка дров. На это были брошены все. Из гарнизона доставили двуручные пилы, топоры. И в лесу начали валить деревья. Рядом с лагерем заготовлять дрова было запрещено. Но на себе деревья из леса не вытащишь. Поэтому пилили вдали от лагеря, но недалеко от дороги, а потом подвозили на машинах. Эти дрова распределялись только для «служебного пользования», прежде всего, для кухни, а каждой палатке они выдавались строго по норме. Остальное, для «личного пользования», рубилось все-таки с наступлением темноты рядом с лагерем. А днем все дрова одинаковы. Палатка Кольцова имела такую возможность днем, когда лагерь пустел. Все отправлялись на «учения» или на работу, а они в лес… играть в карты. Стоя по колено в снегу, на высоком пеньке перекинулись в «партию», — спили дерево, перекинулись во вторую, — распилили ствол, перекинулись в третью, — раскололи на большие бруски, чтобы легче было ночью вынести. Так с пользой проходил день. Поэтому в их палатке всегда было тепло.

Снег внес серьезные коррективы в планы «учений».

В первые дни «полевые» учения проходили на «полигоне», который находился недалеко на опушке леса. Здесь все было уже оборудовано: окопы, ячейки, стрельбище, «полоса препятствий» и даже «блиндаж». В некоторых «учениях» Кольцов принимал участие наравне со всеми. На стрельбище резервисты «отводили душу». Стреляли по неподвижным и подвижным мишеням. Из окопа, из разных положений… Кольцов из пистолета стрелял впервые, но получилось у него неплохо. Его даже отметили. С метанием гранат дело было похуже. У него еще со школьного «военного дела» это получалось неважно. Но там были муляжи, а здесь настоящие боевые гранаты. Двух попыток было достаточно. К станковому пулемету он вообще не подошел. Благо, никто не заставлял.

Совсем плохо у Кольцова оказалось со «строевой». Для бывалых служак это было развлечением, для него — мукой. Он просто тупел от строевых команд. Когда на утренних построениях он проходил вместе со «штабными» во главе колонны мимо «трибуны», командир полка не мог этого вынести:

— Кольцов! — орал он. — Тяните ногу, … твою мать! Ставьте ровно ступню, идиот! Вы когда научитесь ходить нормально?!

В конце концов, терпение комполка лопнуло, и Кольцова отстранили от «прохождений». Он, конечно, не возражал.

Все ждали начала «боевых» занятий. Штаб разрабатывал «оперативные» планы, маршруты передвижений, схемы «позиций» и прочее. Как дежурный по штабу Кольцов иногда присутствовал на таких совещаниях. Изредка начштаба использовал его графические способности.

Однажды ночным переходом на полигон было доставлено около десятка танков. На сравнительно ровном поле полигона танки, размещенные в заранее приготовленных укрытиях («капонирах»), воспринимались нереально как гигантские черепахи, до тех пор, пока не заводили свои моторы.

В порядке ознакомления Кольцов побывал в одном из них. Это был Т-55, огромный с длинным стволом орудия и широкой «грудью». Снаружи он производил внушительное впечатление. Но когда Кольцов оказался внутри танка, он был поражен. Как в нем могли разместиться четыре человека? Ноги командира танка почти упирались в плечи водителя. Наводчик и «заряжающий» были стиснуты между замком орудия и штабелем снарядов. Повернуться было просто некуда. Воздух проникал свободно только при открытых люках. Хотя внутреннее оснащение танка, само по себе, смотрелось современно. Но он представил себе положение экипажа во время марша, а затем — боя. Танк явно не был предназначен для долгого нахождения в нем людей.