Ретранслятор - [12]

— А мне что делать? — вдруг спохватился я, поняв, что мало того, что на местности не ориентируюсь, так еще ничего и не умею. Захар плел что-то за ретранслятора, но для меня это была филькина грамота. — Как мне-то поступать?

— А никак, — снова оскалился Дима. — Сиди себе да щеки надувай. У нас тут такая репутация, против которой мало кто попрет.

— А если нападут? — настаивал я, понимая, в какую скользкую ситуацию попал. — Ты же говорил — торговцы. Значит, куча нужного у них.

— Не нападут, — вновь отмахнулся пир. — У Захара в этих краях авторитет, и все вокруг отлично знают, чем платит тот, кто посягнет на его владения.

Чем конкретно заплатит провинившийся, было понятно и без слов. Решив на всякий пожарный особо не выделяться и вести себя в точности как Дмитрий, я глубоко вздохнул и приготовился к приключению.

Караван предстояло дождаться на третьем километре Московского шоссе и проводить вплоть до Новгородской области, но расстояние Дмитрия не смущало.

— Еще засветло на базу вернемся, — пообещал он мне, притормаживая на обочине.

Выбравшись из тесного, неудобного салона, мы начали прохаживаться на месте, разминая затекшие члены и поглядывая на дорогу, откуда прямо из-за поворота должен был показаться конвой с городским сопровождением, поставленным комендантом. Сами торговцы, люди деловые, ждать себя не заставили, и уже через полчаса на шоссе выскочил первый тяжело груженный «Урал» с брезентовым тентом. Рядом с ним, уверенно чадя двигателем, на крейсерской скорости следовал «багги» с тремя бойцами в кузове, а вслед за первым грузовиком появился и второй, трехосный, тяжелый, марку которого мне определить не удалось.

— В «багги» Ханоевы бойцы, — с омерзением в голосе поделился Дмитрия. Любви к подручным коменданта он явно не питал, да и они к нему почти наверняка испытывали схожие чувства, так что ситуация продолжала накаляться.

— И что делать?

— Курить. Делай, как я. Сами подойдут, сами подорожные сдадут. Если будут сидеть в машине и не выходить, с места не трогайся. Обязаны они передать все сами. То же и мы делаем потом. Если попремся вперед, значит, боимся. Трусим, слабые.

Получилось ровно так, как и предупреждал Дмитрий. Колонна встала на невидимой границе между зонами влияния, впереди, нарезав круг, остановился и «багги». Никто из него выходить не спешил. Парни в автомобиле о чем-то оживленно спорили. Со стороны торговцев осколками цивилизации слышался смех и радостные возгласы. Дмитрий стоял спокойно, скрестив руки на груди и оперевшись на капот «Нивы». Лениво, из полуопущенных век пир наблюдал за действом, не проявляя инициативы и особо не реагируя на некоторые весьма колкие шутки, отпущенные в нашу сторону. Шуточки в основном отпускались относительно наших голых черепов и сходства с известным местом, но я, подражая пиру, сделал морду «тяпкой» и, спокойно покуривая у обочины, любовался пробегающими по небу облаками.

Однако торговцы, отлично понимавшие, что время это деньги, первыми проявили беспокойство. Из головного «Урала» выскочил низенький полный тип в костюме мышиного цвета и легком сером плаще и, поправляя на ходу шляпу, засеменил в сторону «багги». На торговца он был похож мало, скорее уж на бухгалтера или банковского клерка, что, может, и было верно, до катастрофы. Теперь вот пришлось бедняге менять специализацию.

Разговаривал толстяк с бойцами Ханоя минут пять, бурно жестикулируя и иногда переходя на сверхзвук. Те морщились и что-то отвечали невпопад. С увещеваний толстяк перешел к угрозам. Это было видно по его напряженному, раскрасневшемуся лицу и резким жестам. Сначала толстый, как сарделька, указательный палец торговца показал в сторону грузовиков, потом в сторону дороги, визгов тоже прибавилось. Уж не знаю, что он им сказал. Может быть, пообещал вообще никогда не приезжать на рынок, или при случае пожаловаться коменданту на проволочки в дороге, но действие это возымело. От «багги» отлепился сутулый крепыш, с бледной, почти пепельной кожей и азиатскими чертами лица, и, заправляя на ходу майку-алкоголичку под распахнутой курткой, чуть пришаркивая, нехотя направился в нашу сторону.

— Здорово, — процедил азиат сквозь зубы. — Конвой принимать будете, или вы тут на пикник выбрались?

— Будем, — вынырнул из-за стены отчуждения пир, — чего не принять. Тащи документы, распишемся и расходимся миром.

Азиат удалился, а Дима, хитро подмигнув мне, вытащил из кармана мятую пачку сигарет и довольно закурил.

— Все так, — усмехнулся он. — Странно, что про тебя вопросы задавать не стали, да если что, не их это дело.

Вскоре азиат вернулся, а с ним, семеня на полусогнутых, явился и толстяк-торговец с лоснящимся лицом. В руках у телепата имелся лист, на котором чьим-то размашистым почерком виднелась резолюция, а поверх нее самая обыкновенная печать.

— Груз проверять будете? — ехидно поинтересовался парень у Димы. — Может, наркоту везут, может, людей…

От этих слов торговец гневно фыркнул и, картинно приняв позу гордого и обидчивого горца, отвернулся, однако из разговора не выпал.

— Коли б моя воля, — тихо зашипел толстяк, — то я бы на рынок не ногой. Вот вы где мне, вот, — пухлая ручка ударила в районе кадыка, и глаза торговца свернули таким испепеляющим огнем, что азиат съежился и отступил на пару шагов вперед, но вовремя спохватился.