Реставрация вместо реформации. Двадцать лет, которые потрясли Россию - [211]
Речь идет не об элементарном неисполнении права, а о его системной характеристике, где это самое вечное «как-бы-исполнение» является на самом деле его сквозной, сущностной чертой. Русскому праву свойственна внутренняя противоречивость «полуфабриката». С одной стороны, вроде бы это сложившееся социальное явление, в котором просматриваются вполне определенные характеристики. С другой стороны, все в нем не доведено до «кондиции», его черты диффузны и размыты. Русское право неопределенно и эластично. Это скорее какая-то гуттаперчевая субстанция, чем твердая матрица, как на Западе.
Приписываемая Салтыкову-Щедрину характеристика русского права, вынесенная в эпиграф этой статьи, представляется не столько остроумным наблюдением, сколько весьма глубокой его сущностной характеристикой. Тот, кто попал в Россию первый раз, оказывается вначале шокирован «зарегулированностью» русской жизни, наличием бесчисленных обременительных норм и правил. Одновременно он видит, что все эти бесчисленные нормы и правила повсеместно игнорируются, что жизнь движется по каким-то своим особым законам, а то и вовсе напоминает «бои без правил». Ошибаются и те, кто хочет увидеть в русском праве «кальку» с западного права, и те, кто полагают, что Россия – это правовые джунгли, где можно делать все что угодно. Русское право было и, видимо, надолго останется неким двуликим Янусом, сочетающим в себе крайний формализм с бескрайней гибкостью.
Право в России является действующим, но оно действует с определенными изъятиями. Эти изъятия условно можно разделить на абсолютные и относительные.
Абсолютные изъятия (нарушения) русского права, как правило, политически мотивированы и непосредственно связаны с влиянием власти на осуществление правосудия. Они обусловлены наличием у российской власти специфического «правового иммунитета». Этот иммунитет выводит представителей власти (не всех, а лишь высший ее эшелон) за рамки правового поля. Он создает внутри общества своеобразную «касту неприкасаемых» по-русски. Русское право на практике не признает равенства перед законом и в этом смысле является рудиментом традиционной культуры.
Существуют две основных разновидности политически мотивированных (абсолютных) изъятий из русского права: для тех, кто находится «над правом», и тех, кто оказался «под правом».
К первой категории относятся представители властной элиты, которые не могут на практике быть привлечены к юридической ответственности, вне зависимости от того, какие проступки или преступления они совершили. Эти люди недосягаемы для закона в современной России. К этим лицам бессмысленно предъявлять претензии, требовать исполнения обязательств. В определенных случаях это может даже создавать серьезные риски для тех, кто инициирует подобные процессы.
Сегодня правовым иммунитетом в России обладают представители высшего слоя бюрократии, старшие офицеры ФСБ и ряда других силовых ведомств и приближенные к ним лица. По отношению к этим «субъектам» право начинает действовать только в случке возникновения конфликта «равных». Но, как правило, представители властной элиты предпочитают улаживать свои конфликты неформально путем переговоров, не прибегая к помощи права.
Ко второй категории принадлежат все те, кто по каким-то причинам стал личным врагом для представителей первой категории. Эти лица оказываются в России вне закона в прямом, а не в переносном смысле этого слова. Они не только подвергаются репрессиям со стороны государства, но фактически не могут рассчитывать на защиту со стороны государства при посягательстве на их жизнь и имущества со стороны любых третьих лиц. Поэтому они и их имущество становятся легкой добычей для криминальных структур и коррумпированных «силовиков». Эти люди также становятся «неприкасаемыми», но уже в более традиционном понимании этого слова.
Иногда, в исключительных случаях, лица из первой категории могут перемещаться во вторую категорию. Так зачастую рождаются в России так называемые «резонансные дела», являющиеся камертоном политико-правового произвола.
Однако за пределами этого властного круга право продолжает жить, хотя и весьма специфичной жизнью. Оно действует, как стрелка компаса в зоне сильной магнитной аномалии – то есть с отклонениями, которые, однако, не носят абсолютного характера.
Эти «относительные» изъятия из русского права мотивированы скорее культурно, чем политически. Можно указать на два типичных «отклонения», наиболее часто встречающихся на практике.
Во-первых, правомерное поведение в России должно стимулироваться. Как правило, предписания законов не исполняются автоматически. Заинтересованное лицо, которое хочет получить то, что ему положено по закону, должно для этого приложить недюжинные усилия. Оно вынуждено прибегать к материальному стимулированию, моральному воздействию, использовать личные связи и так далее. Любому законному решению в России необходимо «приделать ноги», так как само по себе оно останется нереализованным.
Во-вторых, право в России есть вопрос «обсуждаемый». При соблюдении наиболее существенных, принципиальных требований закона вполне допустима «погрешность» в деталях, в мелочах. В этом смысле все право в России в той или иной степени носит «договорной характер». Субъекты правоотношений в России постоянно уточняют, корректируют, совершенствуют право, придавая российской правоприменительной практике неподражаемую оригинальность.
