Рестарт - [64]

– Полагаю, я вижу перед собой мистера Солвэя, – обращается к нему судья. – Садитесь, сэр.

– И не подумаю, – задиристым тоном отвечает мистер Солвэй. – Весь этот кипеж вы подняли из-за одной идиотской медали! Так вот она, у своего законного владельца. Все. Дело закрыто. Расходимся по домам. Сегодня у нас на Портленд-стрит на ужин тако.

– Нет, мистер Солвэй, так дело не пойдет, – с уважением, но твердо говорит судья. – Благополучный исход не отменяет самого факта преступления.

– Какого еще преступления? Чейз не крал у меня медаль. Я ее ему одолжил.

– Но мистер Солвэй, вы не… – вскидываюсь я.

– Тебе-то откуда знать? – рычит он на меня. – Ты ушибся головой и лишился памяти. Судья, кому вы скорее поверите: тому, кто все помнит, или тому, кто не помнит ни черта?

– У нас тут, конечно, суд по делам несовершеннолетних, – хмурится судья Гарфинкл. – Но судит он в соответствии с законом. Нас интересует правда и только правда.

– Правда заключается в том, что он хороший парень. Сколько еще человек должны вам это подтвердить? – Мистер Солвэй показывают на выстроившихся в очередь свидетелей. – Я в любой момент готов доверить ему свою медаль. Мне ничто не мешает это сделать.

Тут оживляется мистер Ландау.

– Полагаю, мистер Солвэй высказал обоснованное сомнение.

– Вы поосторожнее, я же не идиот, – усмехается судья и уже более мягким тоном продолжает: – Как бы то ни было, принимая во внимание небывало единодушную общественную поддержку, а также показания заслуженного ветерана, я снимаю обвинение против Чейза Эмброза. – Посмотрев мне прямо в глаза, он добавляет: – Не дай бог, я пожалею о своем решении.

Я делаю вдох и только тогда понимаю, что не дышал с того момента, когда в распахнутых дверях возник мистер Солвэй.

Зал суда наполняют радостные крики. Мне жмут руки, меня обнимают, целуют и так рьяно хлопают по спине, что доктор Куперман начинает беспокоиться о возможных внутренних повреждениях. Футболисты сажают меня себе на плечи и проносят по всему залу. Тренер Давенпорт сетует, что за весь сезон ни разу не наблюдал у своих подопечных такого сильного командного духа.

Глядя сверху на радующихся за меня людей, я вспоминаю другую картину. Мы только что выиграли прошлогодний чемпионат штата и исполняем на поле традиционный победный танец; меня как самого результативного игрока команды товарищи поднимают на плечи. Я шлепаю себя по щеке, чтобы отогнать воспоминание прежде, чем в нем появятся Эрон с Питоном и все испортят.

Меня одновременно охватывают самые разные чувства. Главное из них – чувство облегчения, это понятно. Но при этом мне очень непривычно испытывать такую сильную благодарность такому большому числу людей. Когда меня ставят обратно на пол, я без конца налево и направо говорю спасибо, пока у меня не начинает неметь язык. А когда толпа наконец редеет, я с удивлением понимаю, что последней меня обнимает не мама, а Шошанна. Мы смущенно отшатываемся друг от друга. Стоящий рядом Джоэл со смехом показывает на нас пальцем.

– Надеюсь, теперь-то он не отправится в дробилку, – говорит он сестре.

Я вопросительно смотрю на нее. Она краснеет и чуть слышно бормочет:

– Увидимся завтра в школе. – Отойдя на несколько шагов, Шошанна оборачивается и повторяет напутственные слова судьи Гарфинкла: – Чейз… не дай бог, я пожалею.

Если подумать, из Шошанны вышел бы неплохой судья. Еще лучше она справилась бы с ролью прокурора или палача.

Я ей искренне желаю попробовать себя в обеих.

Когда Уэберы уходят, мне остается сказать последнее – и самое важное – спасибо.

Мистер Солвэй стоит перед зрительскими местами и насупленно смотрит на меня.

– Ну и хреновый из тебя адвокат, парень. Ты чуть все дело не испортил.

– Мистер Солвэй, ну вы-то знаете, что не одалживали мне медаль.

– Да. Но мог бы. К тому же у тебя амнезия, а я старик. Тут поди разбери, кто что лучше помнит. Но ты сам подумай, где бы ты сейчас был, если бы я не сумел сюда добраться.

– Огромное вам спасибо! – говорю я дрогнувшим голосом – ему же так трудно передвигаться с места на место.

– Ты не мне спасибо говори, а ей. – Он показывает на дальний конец зала.

Там, у дверей, стоит Корин. Одной рукой она держит за ручку Элен, в другой вертит ключи от своего микроавтобуса. И при этом широко мне улыбается.

Забавно. Очнувшись в конце лета в больнице, я не знал никого, даже самого себя. Надеюсь, мне никогда больше не придется пережить такого отчаянного одиночества. А сегодня, когда на карту была поставлена вся моя будущая жизнь, я был не один.

Тот Чейз Эмброз, каким я был раньше, ни за что не получил бы такой дружной поддержки. За него бы вступились мама, отец и Джонни. Может быть, еще Эрон с Питоном, но таких свидетелей защиты не пожелаешь и врагу. Возможно, следуя чувству долга, кто-нибудь еще из команды. Это – максимальный состав группы поддержки, доступный мне прежнему.

Вслед за своими родными я выхожу на ступени суда и полной грудью вдыхаю свежий воздух.

Скольким еще людям давалась возможность заново прожить жизнь?

Полет с крыши вниз головой – лучшее, что со мной когда-либо случалось.

Глава тридцатая Брендан Эспиноза

Это было самое невероятное превращение за все время существования средней школы.