Республиканцы: от Никсона к Рейгану - [5]

Можно ли вообще в этих условиях говорить о различиях в подходе ведущих партий США к внешнеполитическим проблемам? Внимательный анализ идейных установок и практики партий позволяет положительно ответить на поставленный вопрос, хотя в области внешней политики они еще менее отчетливы, чем во внутренней.

Либерализм, в большей степени свойственный демократической партии, "предполагает более деятельное организующее отношение к социальным переменам в мире, стремление путем активного вмешательства и приспособления к этому процессу направить его в нужное для своих интересов русло"¹¹, — подчеркивает советский историк В. О. Печатнов. Как это ни парадоксально на первый взгляд, но в политике демократической, более либеральной, партии, военно-силовые методы получали наиболее законченное воплощение. Невозможно не обратить внимания на тот факт, что именно при правительствах демократов в послевоенные годы были совершены наиболее значительные рывки в наращивании военной мощи США.

Нынешняя администрация Р. Рейгана в известном смысле порвала с традиционной линией "великой старой партии", беспрецедентно наращивая все виды вооружений. Но не случайно, что в целом избиратели США склонны были отождествлять демократическую партию с "наступательным активизмом" во внешней политике, способным довести страну до войны, а республиканский конъюнктурный прагматизм воспринимался часто как стремление к сохранению статус-кво и к изоляционизму. Не случайно и то, что лидеры "великой старой партии" никогда не упускали случая нажить себе на этом политический капитал, превознося свою партию в качестве гаранта мира, спокойствия и безопасности. Логика республиканцев в этом вопросе исключительно проста: все крупнейшие военные действия, которые США вели в XX в., начинались при демократах — от первой мировой войны до корейской и вьетнамской агрессий. Конечно, подобная аргументация не выдерживает критики. Вот что пишет по этому поводу А. Н. Яковлев: "Надо отметить, что рассуждения о "миролюбии" республиканской партии являются одним из мифов буржуазной политологии. Достаточно вспомнить, как при президенте Т. Рузвельте, авторе печально известной доктрины "большой дубинки", было осуществлено вооруженное вмешательство во внутренние дела Колумбии, навязан Республике Панама кабальный договор о канале. Тогда же американские оккупационные войска беспощадно подавили национально-освободительное движение на Филиппинах. При президенте У. Тафте вооруженные силы США вторглись в Гондурас, начали интервенцию в Никарагуа. При президенте У. Гардинге войска стреляли уже внутри страны — по бастующим шахтерам Южного Иллинойса и Западной Вирджинии. При президенте К. Кулидже свыше пяти тысяч солдат вновь вели необъявленную войну в Никарагуа. При президенте Г. Гувере снова стреляли. Теперь уже в голодных ветеранов первой мировой войны"12. Да и Эйзенхауэр не отставал от них в попытках силой утверждать американское глобальное господство. В 1954 г. США добились свержения самого демократического в истории Гватемалы правительства Арбенса, в 1958 г. отправили морских пехотинцев в Ливан для спасения там антинародного режима. При Эйзенхауэре была подготовлена почва для последующей широкомасштабной интервенции в Индокитай. Как будет показано в книге, на совести последующих республиканских руководителей также кровь тысяч людей по всему земному шару.

60-е годы, предшествовавшие описываемым в книге "событиям", в истории США часто называют "бурным" или "критическим" десятилетием. Они были отмечены острыми социальными конфликтами, общей политической нестабильностью, подъемом массовых демократических движений, поставивших под вопрос многие из еще недавно казавшихся незыблемыми устоев американской системы. В этих условиях правительства демократов Дж. Кеннеди и Л. Джонсона вынуждены были пойти на значительное расширение либерального реформаторства в рамках программ "новых рубежей" и "великого общества". Была зафиксирована ответственность федеральных властей за разрешение некоторых проблем здравоохранения, образования, за оказание помощи бедствующим районам, реконструкцию городов, борьбу с бедностью.

Столь решительный шаг в развитии либеральной модели государственно-монополистического капитализма был с ужасом воспринят представителями консервативной части политического спектра США как начало "социалистического перерождения" страны. В ней, и в первую очередь на правом фланге республиканской партии и в тех социальных слоях, на которые он опирался (мелкая буржуазия, "молодые деньги" Запада и Юго-Запада и др.), стремительно возрождались индивидуалистические настроения. Они охватили и основную массу республиканских консерваторов, центристов. Отвергая мероприятия демократов, многие из которых носили более чем умеренный характер, все республиканцы, хотели они того или нет, лили воду на мельницу ультра, отметая даже часть из тех принципов, которыми сами руководствовались в 50-е годы. Руль партии был повернут в сторону реакционного индивидуализма, отрицания всей внутриполитической практики США со времен "нового курса", что предопределило выдвижение ею кандидатом на пост президента в 1964 г. лидера ультра Б. Голдуотера. В области внешней политики его призыв "не прекратить холодную войну, а выиграть ее" становится боевым лозунгом республиканцев. Голдуотер, программа которого была замешана на расизме, махровом антикоммунизме и предлагала по существу демонтаж возводимого демократами здания "государства всеобщего благосостояния", привлек в ряды партии целый сонм ультраправых организаций и групп, включая пресловутое профашистское Общество Джона Берча, но вызвал крайне негативную реакцию у большинства американцев. Сокрушительный провал Голдуотера на выборах, породивший даже широкую тревогу за жизнь партии, заставил республиканцев срочно залечивать раны с помощью внутрипартийных организационных реформ и идейной перестройки.