Республика ученых - [11]
Apropos шнапс?: «Как дела у малыша? Которого укусили?» /Пока еще не вполне здоров, но уже чувствует себя намного бодрее. Мне торжественно возвратили флягу с джином.
(А эти рожки, кажется, действительно стали чем-то вроде вторичного полового признака у мужчин! Хотя еще и не выработался единый стиль: у некоторых подростков лишь бугорки на лбу, как у какого-нибудь тайного советника. У других были короткие закругленные рожки на манер фавна. Чаще всего встречался, однако, один рог — витой, черный как смоль, фута в два величиной, а появлялся он, как я думал, в период полового созревания!)
Инвентарь периодически распределяли лесники: кожаные пояса надлежащего размера; молодняк получал никелевые щипцы: приурочивали к празднику полнолуния. / (Господа «лесники», однако, вовсе не пользовались, по-видимому, репутацией богов-благодетелей; ибо вождь немногословно и туманно намекнул: всякий раз после совместных празднеств было немало смертельных исходов (и вопросительно посмотрел на меня:? — Но я нашелся и жестом показал на восставшего благодаря джину паренька:?! — Но он лишь задумчиво покачал головой: лесники тоже иной раз врачуют.)
Цветные облака застыли на небе двойными полосами; 2 цвета, собственно, желтый и красный. (Лишь одно на самом краю седое, как вдовушка.) «Салджа?!»
Она, легкостопая, уже изготовилась в путь: на груди две красных звезды, слева и справа, как и положено женщине! / Вождь тоже приподнялся: «Провожу вас до самой стены. Вдруг еще где-нибудь встретятся never-never». / Салджа вытянула разочарованную мордочку: а как же наша ночь?! (А вожатый уже прикручивал себе на спину мои вещи: и это пришлось мне по сердцу! Пауки пауками, но: Салджа была мила, даже очень, однако слишком утомительна. А кроме того,
мне было предложено ехать верхом!!: «Садись верхом и спрашивай сколько хочешь!»[45]
Я и спрашивал вволю (сидя верхом, на дамский манер, Салджа поначалу с недовольным видом плелась рядом и строптиво запрометывала голову, когда я на ходу пытался погладить ее в утешение. Заметно повеселела, однако, когда мне удалось шепнуть ей: «Завтра; только с тобой!» Поскакала пританцовывая).
Сколько же пещер здесь, в Неваде?: Иногда во множестве, целые ряды с тонкими крепкими перегородками —: наверное, опустевшие, бывшие города! / Воду они всегда чуяли: останавливались, с посерьезневшими лицами, причмокивая губами, раздувая ноздри, всматривались в темноту: дальше. (Все это под лепет легенд летописных: об «источниках-смеянках», из которых хочешь напиться, хохочешь и не можешь, пока не выпьешь из другого источника, рядом с тем, из которого смешинка в рот попала.)
«Что там горит на горизонте?!»: но это были всего лишь звезды, увеличенные маревом. / Верно: вокруг Венеры ясно видимый сонм поклонников; различимы цветные кольца: пурпурное, оранжевое; лиловое.
«Иногда воздух наполняется музыкой. И голосами». (Их голоса при этом перешли на суеверный шепот.) / Вместе, перебивая друг друга (ибо Салджа, хоть и была намного моложе, тоже с этим сталкивалась): однажды все племя в течение нескольких дней слышало, как из расщелины в горах раздается какое-то пение и пронзительный свист. А также возбужденные, грубые мужские голоса: они ругались; отдавали команды; потом раздался удар хлыста, и кто-то закричал (да так жутко, что племя чуть не шарахнулось врассыпную!). Это длилось долго, неделями, и все племя жило в страхе, но потом голоса стали тише, исчезли почти совсем: но если что есть силы напрячь слух, то можно было различить слабый, сладостно-монотонный звук, как бы исходящий из maiden’s mouth.[46] / (Вероятнее всего, какой-нибудь шутник из лесников запрятал в расщелине магнитофон: так возникают легенды. / Но до чего бесшабашная голова; безрассудная, забубенная, безответственная; я бы не стал так экспериментировать! / Или я проделал что-то в этом духе? Своей волшебной бутылкой? — Только осторожно, осторожно!)
:и вдруг они застыли, так и не опустив на землю занесенную ногу! Круп его так напрягся, что я скатился наземь; я встал на всякий случай между ними да еще взял каждого из них за гриву, так как они окаменели явно от страха (даже челки надо лбами взъерошились, как щетки: признак предельного ужаса. Или лучше, осторожнее сказать: сильного волнения; интересно).
Ибо в неглубокой лощине, внизу под нами, явно затеплился какой-то слабый свет! Он нарастал. Приобретал красноватый оттенок. Пятно было выше человеческого роста и имело стройные очертания. / «Спокойно!» / Пятно не шевелилось (величиной было с куст можжевельника; розовое свечение, ни звука): «Да спокойно же: я ведь с вами!» (И как ни глупо это прозвучало, но их дрожь поубавилась. В «лесников», оказывается, верим как в Бога! Я неустанно похлопывал кентавров по крупу и бокам. (Салджу обнял покрепче: дело и впрямь принимало слишком оригинальный оборот!
«Нет! не надо туда ходить!» прошептала она с мольбой, содрогаясь. И я остановился, ибо в противном случае доказал бы не храбрость, а постыдное знакомство с этой проклятой чертовщиной. / Итак, блуждающий огонь, конечно. Одна из разновидностей тех, что возникают и у нас, когда природный газ загорается и горит часами. Однако вождь отрицательно покачал головой атлета: «В земле нет никаких щелей, ни дыр, ни пор». / (Когда кентавров собиралось много и у них было время, они спешили окружить такое место кольцом из плоских камней.)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русские погранцы арестовали за браконьерство в дальневосточных водах американскую шхуну с тюленьими шкурами в трюме. Команда дрожит в страхе перед Сибирью и не находит пути к спасенью…
Неопытная провинциалочка жаждет работать в газете крупного города. Как же ей доказать свое право на звание журналистки?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Латиноамериканская проза – ярчайший камень в ожерелье художественной литературы XX века. Имена Маркеса, Кортасара, Борхеса и других авторов возвышаются над материком прозы. Рядом с ними высится могучий пик – Жоржи Амаду. Имя этого бразильского писателя – своего рода символ литературы Латинской Америки. Магическая, завораживающая проза Амаду давно и хорошо знакома в нашей стране. Но роман «Тереза Батиста, Сладкий Мёд и Отвага» впервые печатается в полном объеме.