Республика самбо - [3]

— Так и есть, одна лопасть вдребезги, — сипло сообщил капитан, вынырнув.

— Ты хоть знаешь, где мы находимся? — спросил его Глеб.

Стуча зубами, тот вылез на борт и только махнул рукой.

В это время Женька Пильщиков, который осматривал из-под руки окрестности, вдруг неистово завопил, так что все вздрогнули:

— Рыбак! Эй, рыбак! Плыви сюда!

— Чего кричишь? — повернулся к нему Глеб.

Тот только отмахнулся и продолжал кричать во всю мочь. Вся его полуобнаженная фигура выражала призыв и нетерпение. Остальные самбисты тоже влезли наверх и ступенчатым гребешком взгромоздились на крыше, глядя туда, куда смотрел Женька.

Глеб для порядка строго прикрикнул на них и, внутренне усмехнувшись, отметил про себя пеструю цветовую гамму их волос: белокурая шапка Антона, редкие рыжеватые космы Вальки, непроходимые каштановые заросли Женьки, тщательная темная укладка Сергея и, наконец, прямые иссиня-черные волосы у коренастого Кирилла Инылькана. «Что волосы, что рост, что характер — все разное, — подумал он. — Ну, ничего, всех повышколим, повыбьем анархизм. Анархизм-то повыбьем», — самодовольно повторил он.

У Женьки Пильщикова дистанция между мелькнувшей мыслью и ее осуществлением была, как видно, очень короткой. Он в три энергичных шага разбежался по крыше, оттолкнулся так, что катер качнуло, прыгнул головой в воду и поплыл быстрыми саженками.

— Эт-то что такое? — возмутился Глеб. — Почему без разрешения? Пильщиков, назад!

Но Женька уже вдалеке отмахивал сажени и даже не обернулся.

— Безобразие! — со злостью процедил сквозь зубы Глеб. — Его судорога схватит, а отвечать кто будет?

Продолжая ругаться, он начал раздеваться, всматриваясь в слепящий блеск волн, среди которых удалялась черная точка — Женькина голова. Вскоре она исчезла за камнями, и спустя несколько минут из-за острова показались две лодки: большая, груженная бидонами, и на буксире у нее маленькая. Поглядывая из-за плеча на потерпевших бедствие, средних лет мужчина греб к ним сильными резкими толчками, а на корме пританцовывал от нетерпения Женька.

— Рёбцы! — заорал он. — Ура! Товарищ плывет, куда нам надо!

Передняя лодка мягко стукнулась о борт катерка, Женька навалился животом на палубу, вскарабкался на нее и побежал одеваться.

— Пильщиков! — резко обратился к нему Глеб. — Еще один такой случай, и отчислять будем. Я говорю: будем отчислять! Ясно?

— Ты, командир, прав, да ведь без него вы здесь бог весть сколько накуковались бы: ведь на безлюдье, в стороне от всех путей оказались, — не торопясь сказал гребец. — Между прочим, закурить не найдется? Все некурящие?! Вот так случай! А парень-то, почитай, полкилометра за мной гнался, по нашей воде это не шутка. Горячий парень. Молодой еще. Лет девятнадцать, поди?

У гребца было темно-коричневое от постоянного пребывания на свежем воздухе лицо, крепкие руки спокойно лежали на веслах. Будущий журналист Сергей Смородинцев, тренирующий зоркость глаза, уловил, правда, некую дисгармонию в его облике: умный взгляд, мужчина, что называется, в соку — рослый, сильный — и вместе с тем запущенный, какой-то неухоженный — заношенная рубаха, небрежно залатанные штаны, давняя седоватая щетина.

— Ну, ладно, ладненько! Потом разберемся, — пригрозил Глеб. — Разрешите представиться: Корженевич, мастер спорта СССР, тренер.

Мужчина слегка ухмыльнулся, встал и пожал протянутую с катерка руку, которая утонула в его громадной твердой ладони.

— Макар Васильев, пастух. Гоню вот лодки на дальнюю ферму.

«Ишь ты, — подумал Смородинцев, — а Глеба-то с его титулами он подкусил!»

— Ну, так что делать с вами будем? — спросил новый знакомый. — Эй ты, калоша, — обратился он к капитану, — атомный твой миноносец еще ходит или совсем разучился?

Тот вместо ответа скрылся в машинном отделении, и почти сразу же мотор зачихал, заработал, по временам чудовищно взвывая, и катер еле-еле стал подвигаться вперед.

— Стой! — скомандовал Макар. — Значит, дело ясное: дойдешь своим ходом. Держи за мной, все равно тебе деваться некуда. Теперь так: дело у нас легче пойдет, если ко мне кто-нибудь на подсменку сядет, да еще и маленькую лодчонку кто поведет. А?

— Глеб! Давай я! — взмолился Женька.

Глядя мимо него, Корженевич кивнул и громко распорядился:

— Смородинцев! Вторым номером на большую лодку! Э-э-э, Пильщиков, в маленькую, да греби покрепче, чтобы разогреться. Ясно? И без всяких фокусов!

Вскоре зачихал, завыл мотор, катер двинулся, гребцы налегли на весла, и эскадра из трех кораблей взяла курс на неведомую и невидимую за волнами землю.

— Горячий паренек, — пастух кивнул в сторону лодчонки, которую яростно гнал вперед Женька. — Ничего, быстро ухайдакается, все мы поначалу живо беремся, а потом…

— А что потом? — спросил Сергей.

— А что потом? А потом — капитан, который вон позади тарахтит. А ведь тоже человеком был когда-то. Все мы человеками были… Понял?

— Чего не понять, понять не трудно, — не то согласился, не то возразил Сергей задумчиво.

Кильватерная колонна, растянувшись, вышла из-за островов на синий простор, сразу задул крепкий ветер, и чем дальше, тем сильней он дул, тем крупней и злее становилась волна и холодные брызги, сорванные ветром с верхушек волн, все чаще обдавали путешественников.