Республика Погибших Воробьев - [2]
Академик откашлялся.
— Товарищи! Мы вплотную подошли к одной из долгожданных в науке дат. Да, товарищи, в следующем годы исполняется ровно триста лет со дня одной памятной катастрофы… — Чревомир Петрович приложился к графину разового пользования, затем опустил сосуд в специальный ящичек под столом. Присутствующие услышали, как хрустнуло стекло. Услышали и ядовитое шипение убиваемой в ящичке твари, но этому давно уже никто не придавал значения. — Товарищи! Сегодня мы обязаны признать, что эти триста лет были наполнены тревогой за будущее. Но сегодня, товарищи, мы обязаны отметить, что наши страхи оказались преувеличенными. Довольно скулить и косить лиловым глазом на некоторых насекомых, которые в определенной степени увеличились в размерах. Да, товарищи, угрозы для человечества в целом они не представляют! — и добавил негромко: — Чего не скажешь о каждом из нас. Но мы — ученые, и наш долг — осмеять домыслы вражеской пропаганды. Поэтому мы сегодня здесь. — И еще тише: — Хочется верить, что спец части Министерства Обороны не пропустят гадов через биологическую зону охраны…
Голос Несказанова вновь набрал силу:
— Надо признать, товарищи, что некоторые явления отечественной наукой прежде замалчивались. То, например, что молочные продукты, мясо и птицу ни под каким соусом нельзя было употреблять. Но что оставалось делать? Народ—то следовало хоть чем—то кормить, ведь не посадишь всех на лечебное голодание, как того требовал некто Г. А. Войтович в своем опусе «Исцели самого себя». Наше счастье, что в нем не было намека на известную катастрофу. Хорошо и то, что народ прислушивался к голосу желудка больше, нежели к крамольным речам Войтовского, которому было отказано в выступлении по республиканскому радио. И правильно сделали, что отказали. Но сегодня, товарищи, мы вынуждены признать: Войтович был прав. Что сталось бы с нами, последуй его советам большее число белорусов? Те две сотни мутантов находятся пока в специальном… э, лаборатории, шестерых, как вам известно, пришлось пристрелить при попытке улетучивания. Сегодня, справедливости ради, мы отдаем должное смелости ученого и человека Войтовича и признаем его правоту…
— Это потому, что народ уже не надо сажать на лечебное голодание? — раздалась несанкционированная реплика из зала.
Несказанов машинально облокотился на стол.
— К чему эти провокационные намеки, товарищи оппоненты? Народ не вернуть, и сегодня, когда причины самоустраняются, мы не должны… — У вас локти тлеют, — сказал тот же голос.
Академику спешно доставили новый пиджак, его соратники на всякий случай отпрянули от стола. То, что казалось при первом приближении скатертью алого бархата, на деле было ничем иным, как мутамхом, паразитирующим на мраморе. А ведь предупреждали.
— Э, как видите, я остался в живых и на собственном примере доказал, что нечего бояться нечисти. Я продолжаю работать на благо науки, товарищи! (Сподвижники издали два—три осмотрительных хлопка — еще неизвестно, как отреагируют мутамхи на сам факт аплодисментов). Но возьмем, товарищи, природу: как она отозвалась на катастрофу в обеих пострадавших республиках? За небольшим исключением, флора и фауна сохранились неизменными, хотя и тут встречаются отдельные отклонения. Но, как говорится, нет худа без добра. Пусть РПВ лишилась воробьев — этих ненасытных расхитителей урожая, и число голубей и ворон тоже заметно снизилось, зато наш регион вышел на первое место в мире по производству зерна на душа населения! — Скажите, уважаемый Чревомир Петрович: кого потчуют нынешним белорусским хлебушком? — оппозиция слегка освоилась и начала задавать вопросы. тем более, что пока ничто не нарушало церемонии планового мероприятия.
Академик ловко увернулся от пикировавшей на него мухи гербицеце и от вопроса — одновременно:
— Мы с вами проехали три четверти Республики По… виноват, Белоруссии. О нашей экспедиции еще долго будут вспоминать потомки, и грех жаловаться… — Мы, жалкие остатки так называемой экспедиции — да! Но позвольте, две тысячи одиннадцать человек — не в счет? — послышался другой голос из зала, и вслед за ним загремело десятка два единиц огнестрельного (в прямом смысле слова) оружия. Охрана специальными вило—граблями удалила из зала шесть свеженьких трупов — мутантов со сложными латинскими названиями.
Несказанов торжественно молчал минуту (а может, ждал следующей атаки и не дождался), затем вымолвил:
— Они пали под алтарь науки. И давайте продолжим дебаты, товарищи. несколько слов о климате. Предположим, сто пятьдесят лет зимы в лето и столько же лета в зиму — случайность. Только все равно нам есть над чем подумать — я имею в виду оставшиеся сто пятьдесят. только ради всего святого прошу: не валите в одну кучу, безголосое большинство, граждане оппоненты, эдак мы вовсе ни до чего не договоримся.
