Республика - победительница - [18]

На крайней левой позиции стояла Коммунистическая партия Польши, подчинявшаяся Москве и польскими властями угнетаемая. То есть, она стояла до 1938 года, когда Сталин, в рамках Великой Чистки, польскую компартию распустил, а ее руководителей, пребывавших в СССР, приказал прихлопнуть. Тогда-то возблагодарили судьбу те коммунисты, которые не прибыли по зову Москвы в СССР, поскольку сидели тогда в санационных тюрьмах.

В деревнях, в особенности – в Галичине, вспыхивал бунты против властей. Власти отвечали репрессиями в форме арестов, так что через тюрьмы проходили тысячи человек. Правящие круги за призывы к мятежам обвиняли Народную Партию, в особенности же, ее лидера, Винцента Витоса, который – опасаясь попасть в тюрьму – вместе с сотрудниками сбежал из Польши в 1933 году. В результате руководимой Партией общепольской крестьянской забастовки в 1937 году от пуль полицейских погибло 44 человека, а около 5 тысяч было арестовано.

В том числе, и связанный христианско-демократической Партией Труда легендарный боец за польскость Силезии, Войчех Корфанты, был вынужден эмигрировать. После выхода из брестской крепости он сбежал в Чехословакию. В Польшу он не мог приехать даже на похороны собственного сына, когда же, вопреки властям, он вернулся в 1939 году, провозглашая готовность борьбы с немцами, его арестовали и бросили в Павяк[37].

Серьезная оппозиционная инициатива – Front Morges – появилась в эмиграции. Это был проект Владислава Сикорского и Игнация Падеревского. В теории Фронт должен был занимать центристскую позицию, только с ним бывало по-разному: к нему, например, присоединился провозглашавший весьма националистические взгляды Юзеф Халлер.

Так что польско-польская война шла полным ходом. Политики из санационного лагеря весьма жаловались на "отсутствие национального согласия" и осуждали это отсутствие что было сил. Например, 30 октября 1938 года вице-премьер Эугениуш Квятковский выступил с речью, в которой рассказывал об "испанизации Польши", что было намеком на гражданскую войну в Испании, и пугал "братоубийственными боями" в стране.

ГЛАВА III

ПОЛЬША В ПРОЦЕССЕ (ВОС)СТАНОВЛЕНИЯ

Чтобы удовлетворить допущениям данной книги и представить Польшу могучей и модернизированной, то есть представить ее такой, какой она очень желала быть, когда подрастет, эту Польшу необходимо не только довооружить, но и весьма прилично дополнительно финансировать. Таким образом, могущество Польши должно было поступить снаружи.

Потому что сама по себе Польша ну никак не могла бы выдавить из себя того могущества, о котором так мечтала. Республика была бедной как церковная мышь: достаточно вспомнить, что одной из причин того, что мы столь сильно противились образованию несчастной экстерриториальной автострады, соединяющей Рейх с Восточной Пруссией и Гданьском, был факт, что пошлины, которые брались от Германии за транзит через польскую территорию, составлял очень существенную часть бюджета. Без этих денег все могло бы и завалиться.

Польша, прибавим, была страной, сражающейся с мировым кризисом посредством государственного интервенционизма и крепкого злотого, стоимость которого была связана с ценой золота. Интервенционизм помогал запустить процессы модернизации, а сильный злотый позволял удерживать экономику на более или менее уровне, но его стоимость удерживалась искусственным образом, а это, как считают экономисты (в том числе, Войцех Моравский[38]) заставляло застыть на месте экономические отношения в Польше и в значительной степени ограничивало предпринимательство снизу. Другими словами: заработать во Второй Республике было нелегко. Ergo: трудно было рассчитывать на быстрое формирование многочисленного и богатого среднего класса, являющегося основой экономического могущества европейских стран, поскольку таковой образуется Валовым Внутренним Продуктом.

Кроме того – не следует забывать – после тяжелейшей войны на уничтожение состояние польских финансов представлялось бы крайне драматичным.

Поэтому, уважаемые земляки, не будем себя обманывать: вполне возможно, Польша и могла бы быть державой, но исключительно в кредит. Заграничный. Причем, под самый низкий из возможных процент.

30 октября 1938 года Эугениуш Квятковский, вице-премьер и министр экономики, провозгласил в Познани речь, которую вечно восхищающийся "ИЕК" определил как "пламенную". Среди всего прочего Квятковский говорил в ней следующее:

Примем невероятное предположение, что Польша – и два десятка других стран, перестраивающих свое хозяйство – неожиданно получает от глав мирового капитализма крупные и долгосрочные кредиты в золоте под очень низкий процент. Тут же угроза войны будет погашена.

В альтернативной истории такая помощь для Польши поступила.

Кто бы – спросите вы – на шару дал бы Польше " крупные и долгосрочные кредиты в золоте под очень низкий процент"?

Понятное дело, что на шару никто бы и не дал. Но причина помогать Польше имелась. Причем, важная.

СМИГЛЫ ПИШЕТ ЭССЕ

В реальной истории, после проигранного 1939 года, маршал Смиглы-Рыдз написал трактат под названием Могла ли Польша избежать войны