Resistance. Ураганный огонь - [77]

— Эй, приятель, это частная собственность. Если ищешь Кастер, то разворачивайся и поезжай назад. Первый же поворот направо — и вернешься на шоссе.

— Спасибо, — невозмутимо произнес Хейл, — но думаю, я попал туда, куда нужно. Если это действительно учебный лагерь «Только свободы». Я хочу записаться добровольцем.

Часовой нахмурился.

— У тебя глаза как у вонючки… Тебе об этом никто не говорил?

— Да, говорили, — небрежно ответил Хейл. — У нас в роду у всех глаза желтые. Такие были у моего отца и деда.

Похоже, постового его слова не убедили, но он все равно кивнул, указывая на площадку, где уже стояло десятка два машин. Одни, запорошенные снегом, уже какое-то время не трогались с места, другие были чистыми.

— Отгони свой пикап вон туда, приятель, — распорядился постовой. — Если есть оружие, запри его в кабине. Следуй по указателям и попадешь в штаб. Спросишь там мистера Манджера. Он у нас отвечает за набор новобранцев, как и за все остальное.

Поблагодарив, Хейл подождал, пока второй постовой, толкнув противовес, поднимет шлагбаум, и проехал вперед. Свернув на стоянку, он выбрал место между новеньким седаном и старым грузовиком с откидными бортами. С собой, что полностью соответствовало легенде, у него был только пистолет сорок пятого калибра, прекрасно поместившийся в бардачке.

Выйдя из машины, Хейл покинул стоянку и проследовал по нарисованным от руки знакам к одноэтажному бревенчатому жилому дому, в котором теперь размещался штаб. Где-то вдалеке непрерывно звучали хлопки выстрелов — новобранцы занимались на стрельбище.

По крайней мере, Хейлу хотелось думать именно так.

Внутри здания ждали двое. Оба были в шерстяных рубашках, вытертых джинсах, с оружием на поясе. Один перекатывал во рту спичку. Его глаза были почти незаметны на фоне многочисленных морщин.

— Доброе утро, — затараторил он. — Пожалуйста, повернитесь налево и обопритесь о стену. Лестер любит пощупать незнакомцев.

Шутка была старой, но все равно вызвала одобрительный смешок Лестера, который довольно грубо обшарил Хейла, но ничего не обнаружил.

После этого Хейлу приказали сесть в просторной комнате, бывшей гостиной. Здесь по-прежнему было довольно мило: темно-зеленый ковер на полу, потертая мягкая мебель, трескучие дрова в камине, сложенном из речных камней. На стенах тут и там висели черно-белые фотографии. Везде был снят один и тот же мужчина, он демонстрировал пойманную форель, стоял рядом со всевозможными убитыми зверями, сидел на породистых лошадях, устремив взор вдаль. Владелец ранчо? Пожалуй, решил Хейл, усаживаясь.

Хейл листал старые журналы «Филд энд стрим», когда в комнату вошел мужчина в твидовой куртке, вельветовых брюках и начищенных до блеска коричневых ковбойских сапогах. Хейл узнал в нем человека с фотографий.

— Привет, — сказал мужчина. — Моя фамилия Манджер. Гомер Манджер. А вы?..

— Натан Лири, — ответил Хейл. — Рад с вами познакомиться.

У Манджера было худое, даже аскетическое лицо.

— Это мы еще посмотрим, мистер Лири, — строго произнес он. — Многие слышат зов, но лишь немногие оказываются избранными. Будьте добры, следуйте за мной.

Хейл прошел за Манджером в комнату, где некогда спал хозяин дома, а теперь был устроен кабинет с большим деревянным письменным столом, обилием книжных полок и дуплексной радиостанцией армейского образца, целиком занимавшей отдельный столик. На одной из стен висела подробная карта Монтаны. Манджер обошел вокруг стола и, казалось, собирался сесть, но вдруг рявкнул:

— Сми-ир…но!

После многих лет в армии, а затем в АСНИП Хейл едва не вытянулся в струнку. Ему потребовалось призвать всю волю, чтобы разыграть недоумение, затем выпрямиться и изобразить неуклюжую стойку желторотого новобранца. Усмехнувшись, Манджер довольно кивнул.

— Прошу меня простить, но администрация Грейса не одобряет нашу деятельность и не прекращает время от времени засылать соглядатаев. Чаще из числа военных, а вы внешне похожи на военного, и они почти неизменно вытягиваются во фрунт. — С этими словами он опустился в кресло. — Присаживайтесь, мистер Лири, и расскажите о себе.

И Хейл рассказал Манджеру о том, как потерял в детстве родителей, вырос на ранчо в Южной Дакоте, а затем перебивался с одной работы на другую. Что, в общем-то, соответствовало правде. Он лишь умолчал о службе в армии и в АСНИП.

Манджер слушал внимательно, изредка прерывая Хейла, чтобы задать вопрос, но в основном предоставляя ему говорить самому. Когда рассказ закончился, Манджер сложил руки домиком.

— Итак, мистер Лири, почему вы думаете, что вам есть что предложить «Только свободе»?

Хейл пожал плечами, но, когда он заговорил, в голосе прозвучала жесткость.

— Я вырос на природе, я неплохо стреляю, и я ненавижу вонючек.

— В Монтане полно хороших стрелков, — сухо заметил Манджер. — Моя мать без труда подстрелит из карабина двадцать второго калибра зайца за пару сотен футов — а ей уже под восемьдесят. Так что нам нужны выдающиеся стрелки. Больше того, мы ищем тех, кто готов пойти туда, куда ни за что не сунется американская армия, и будет охотиться за вонючками, пока не погибнет сам. А это участь девяноста процентов наших бойцов. Так что подумайте, мистер Лири, вы такой человек? Вы готовы принести такую жертву?