Решение проблем по методикам спецслужб. 14 мощных инструментов - [16]

Случай с загадочным взрывом на линкоре «Айова», который мы используем в одном из упражнений в главе 11, – это другой пример работы ментальных установок. В статье U. S. News & World Report сообщается, как разные люди объясняют наличие тех или иных личных вещей в каюте матроса Клейтона Хартвига, который, по версии следствия, устроил взрыв преднамеренно: «Самые ожесточенные споры разгорелись вокруг того, что было обнаружено в каюте Хартвига. Некоторые увидели там лишь кучу книг о войне и какие-то военные реликвии, – а другие были убеждены, что эти вещи – явно признаки опасного психоза».

Когда установка сформировалась, от нее крайне сложно избавиться, ведь она находится вне влияния нашего сознания. И если мы не начнем анализировать ход собственных мыслей, то даже не узнаем, что вообще пользуемся какими-то конкретными установками. Возникает вопрос: если мы не осознаем наличия у нас установок и предубеждений, как же нам защититься от их негативного воздействия? Это же уловка-22[9]!

Есть только один способ изменить установки и предубеждения, которые нас не устраивают: для этого необходимо, чтобы наше сознание получило какую-то новую информацию и начало с ней работать. К счастью, сознание способно само себя изменять. (Заметьте, я не сказал «само себя исправлять». Предубеждения и установки могут считаться верными или неверными, и тогда следует требовать исправления исключительно в контексте культуры, в рамках которой они существуют.) Предложите сознанию новую информацию – и его установки изменятся. Вот мы решаемся наконец попробовать блюдо, которого всегда избегали, и оказывается, что это довольно вкусно. А иногда, открыв книгу автора, которого раньше не любили, понимаем, что его текст нам нравится. Обстоятельства вынуждают нас работать над проектом вместе с тем, кто нам неприятен, но в ходе работы мы, случается, проникаемся к этому человеку симпатией.

Однако большинство ментальных установок и предубеждений с трудом поддаются изменениям или меняются очень медленно, в результате многократного контакта с новой информацией. В качестве примера вспомним, как много времени потребовалось американцам в 1950–1960-е годы, чтобы осознать ужасную несправедливость расовой дискриминации. Иногда установки и предубеждения укореняются настолько глубоко, что исправить их можно только с помощью шоковой терапии. После поражения нацистского режима во Второй мировой войне и его полной капитуляции многих немецких граждан, упорно не желавших признать факт невероятных зверств нацистов, заставили посетить лагеря смерти. Увиденное помогло им быстро и навсегда изменить мнение о прошлом. Схожий механизм используется иногда в ходе семейной психотерапии и лечения наркозависимости, когда с помощью консультанта пациент видит девиантность собственного поведения и его вред для окружающих.

5. Мы стремимся найти объяснение всему, что нас окружает, независимо от точности и верности объяснений

Мы, люди, не просто любим всему найти объяснение – мы без этого просто жить не можем. Человек – животное, стремящееся объяснить все, что его окружает. Найденные объяснения помогают разглядеть смысл в полном неопределенности мире, делают жизненные обстоятельства более терпимыми, способствуют снижению уровня беспокойства в отношении будущего. И хотя эти объяснения не всегда оказываются верными, они все же помогают нам справляться с окружающими нас опасностями и обеспечивают возможность выживания человека как биологического вида.

Стремление объяснить происходящее стимулирует любопытство и жажду знаний. Насколько мне известно, homo sapience, человек разумный – единственный биологический вид, чьи особи стремятся к знаниям и вообще осознают их ценность. Обретение знания, то есть объяснение событий или явлений, доставляет человеку огромное удовольствие. Действительно, нам становится спокойно и комфортно, когда мы осознаем смысл и цель происходящего, у нас возникает ощущение порядка и связности событий. А где порядок – там безопасность и удовлетворенность. Перестав различать в сложившейся ситуации привычные шаблоны, мы немедленно утрачиваем это ощущение безопасности.

Поиск объяснений происходящего соответствует и нашему стремлению к обнаружению причинно-следственных связей и других закономерностей. Разглядев знакомый шаблон, мы чаще всего легко находим объяснение того, как эта ситуация возникла и каким образом ее следует интерпретировать. Этот автоматический и неконтролируемый процесс имеет место всегда. Мы объясняем собственные действия другим и внимательно слушаем их объяснения. Мы говорим приятелю: «Что-то Мэри сегодня опаздывает на работу». А тот нам тут же отвечает: «Да она, наверное…» И мы принимаем это объяснение: «Да, возможно, ты прав». Новостные СМИ предлагают объяснение происходящих событий – а мы эти объяснения принимаем и усваиваем, как студенты на лекции. Спортивные комментаторы стараются объяснить логику матча и стратегии команд-участниц – а мы радостно глотаем эти комментарии. Молодой человек объясняет отцу, как на их семейном автомобиле появилась царапина, – а отец надеется услышать полную версию истории. Мы стремимся все объяснить; нас можно было бы назвать homo explanicus, «человек объясняющий». Как пишет Джилович, «кажется, что жить – значит объяснять, оправдывать, находить взаимосвязи между разнообразными [явлениями. Похоже, у мозга для этого есть особый режим работы] – включается специальный режим, позволяющий быстро и легко находить смысл даже в самых странных событиях и взаимосвязях».