Репортаж не для печати - [45]

Я подумал, что в жизни фараон Тао наверняка был высоким и красивым молодым человеком. Но сейчас на лице мумии застыла маска скорби, доказывавшая, что Тао умер мучительной смертью. После гибели его тело мумифицировали не сразу, а спустя какое-то время

– Сколько лет было фараону, когда он умер? – спросил я.

– Около тридцати Может чуть больше.

– Чем нанесены раны⁹

– Острым орудием типа кирки или лома И тупым предметом. Я думаю, что камнем Наш бог умер в муках, – сказал доктор Хасан. И добавил: – Бедный, бедный Хирам…

Я подумал, что ослышался:

– Кто-кто?

– Хирам Абиф, – сказал директор. – Архитектор знаменитого храма царя Соломона. Храма, где находится Ковчег Завета. Да, да, Маклин… Хирам Абиф и фараон Тао – одно и то же лицо.

Мне показалось, что на меня обрушились небеса

– Вы шутите.

– Нисколько.

На узкой табличке возле саркофага была сделана надпись: «Экспонат номер шестьдесят одна тысяча ноль пятьдесят один. Фараон Тао Бесстрашный».

– Но ведь они жили в разное время! Хирама Абифа и фараона Секененре Тао разделяют несколько веков!

– Правильно. Дело в том, что когда писалась Библия, то ее авторам хорошо была известна история, происшедшая с фараоном Секененре. Он считался весьма популярным историческим персонажем – Тао искренне любил свою страну, боролся против ее врагов, защищал Маат. Он был знаменитым строителем, оставившим после себя множество храмов и других сооружений. Древние евреи нуждались в подобных героях. Поэтому они мифологизировали фараона Секененре. Его превратили в Хирама, строителя знаменитого дворца царя Соломона.

– Вы хотите сказать, что спустя шесть столетий произошла своеобразная реинкарнация фараона? – воскликнул я.

– С той лишь разницей, что его превратили в обычного архитектора, – согласился эль-Салех. – Но обстоятельства смерти Тао были полностью сохранены в легенде о гибели Хирама. Мистификация истории удалась блестяще. А теперь, Маклин, взгляните вот сюда, – с этими словами доктор Хасан подвел меня к другой стеклянной витрине.

В ней лежала мумия молодого человека, который при жизни был чуть ниже шести футов ростом. Его лицо, жутко перекошенное из-за перенесенных пыток, поражало своей буквально дышащей злобой. Хотя тело не было набальзамировано, тем не менее основные органы находились на своих местах. Но…

Руки! Его руки не покоились будучи сведенными на груди, как это делалось обычно у других покойников, а находились внизу, в паху, прикрывая отсутствующий половой орган. При жизни человек был кастрирован!

Его волосы явно сохранили остатки чего-то, похожего на сыворотку, что недвусмысленно указывало: человека поливали кислым молоком. Даже после смерти он должен был издавать зловоние. Демоны ночи, согласно распространенным в древности понятиям, обладали хорошо развитым обонянием и должны были распознавать таким образом своих.

Зубы мумии все еще сохранялись в хорошем состоянии, уши были проколоты, что наводило на мысли о высоком положении человека при жизни.

– Обратите внимание, Маклин, – сказал Хасан, указывая на голову мумии, – что угол направления морщин на его лице – вернее того, что осталось от кожного покрытия, – свидетельствует о том, что молодой человек был еще жив, когда его завернули в бинты. Мумию нашли в том же склепе, что и Секененре Тао. Находилась она в белом саркофаге. Это было очень необычно для традиционных египетских захоронений, но тело не заинтересовало ученых. Они в основном интересовались мумиями знаменитых фараонов.

– Жрец Юбелло, захороненный рядом с фараоном Тао?

– Убийца и убитый. Юбелло и Тао. Силы добра против злых демонов. – Хасан посмотрел мне прямо в глаза и тихим голосом заключил: – Маат восстановлен. Борьба продолжается.

Глава тринадцатая. ИСЧЕЗНУТЬ И РАСТВОРИТЬСЯ

1

Я уезжал из Египта с некоторым сожалением. Солнце уже давно спряталось за горизонт На выжженную им «темную землю» – именно так называли свою страну древние египтяне – опустился прохладный вечер, принесший некоторое облегчение от царившего весь день зноя.

Такси везло меня по все еще оживленным каирским улицам и я пытался запечатлеть эти картины в своей памяти. Ослики, запряженные в повозки, резво и нахально оспаривающие жизненное пространство у оборудованных кондиционерами черных «Мерседесов» и темно-синих «Пежо»… До отказа набитые людьми автобусы, движущиеся впритирку с роскошными автомобилями. Восточные базарчики, которые будут всю ночь напролет торговать удивительно сочными персиками, упоительно сладкими арбузами и прочими дарами природы…

Я не понимал, каким образом страна со среднегодовым доходом в несколько сотен долларов на душу населения, может позволить себе роскошь импортировать достаточно дорогие автомобили последних моделей, которые, казалось, запрудили улицы египетской столицы.

Потом я вспомнил о пяти тысячах лет разграбления египетских усыпальниц и сокровищ фараонов.

Секененре Тао и прочим царям очень повезло, что их нашел Эмиль Бругш, горевший желанием прославиться, сделав важное археологическое открытие!

В средние века международная торговля мумиями приносила баснословные барыши. Царские останки вывозили из Египта вначале в Европу, а затем и в Америку. Спрос на мумии намного превышал предложение. Французский монарх Франциск Первый носил с собой даже небольшой мешочек с мумией, переработанной в порошок. Он служил ему амулетом.