Репортаж не для печати - [41]

Уничтожив храмы египетских царей, они стали строить новые культовые сооружения. Они стали писать свои имена египетскими иероглифами и присваивать себе титулы фараонов Египта. Своих детей они называли египетскими именами. Отношения между египтянами и завоевателями настолько улучшились, что их можно было даже называть хорошими. Уже мы стали нарекать новорожденных гиксосскими именами. Как, например, «Апопи»…

– Как это переводится?

– Стив, в египетском папирусе, украденном у нас англичанами и хранящимся сегодня в Британском музее говорится о том, что «Апопи» – это «христианский папа»

– Не может быть, – пробормотал я и, спохватившись, попросил Хасана продолжать дальше.

– Гиксосы нанесли урон нашему Маат, но они не смогли уничтожить культ мертвых. Как вам наверняка известно, Маклин, умершего фараона и ближайших к нему вельмож снаряжали для путешествия в иной мир.

Затем во времена Среднего царства произошла «демократизация» культа мертвых. Любой человек после смерти становился Осирисом и мог рассчитывать на новую жизнь. Я не хочу, чтобы вы думали о мрачности заупокойного культа. Напротив, наше частое обращение к мыслям о смерти не имеет ничего общего с тем мрачным культом, который существовал в Мексике. Веселись сегодня, так как завтра ты умрешь. Радости земные более реальны, чем грядущие.

Доктор Хасан умолк, встал из-за стола и пересек комнату. Взявшись за ручку двери, он распахнул ее и повернувшись ко мне, сказал:

– Прошу вас следовать за мной, господин любопытный журналист.

2

Мы спустились по лестнице на первый этаж. Умело лавируя между посетителями, уже заполнившими музейные залы, мы последовали в комнату, где находились папирусы.

Подойдя к одному из почерневших от времени манускриптов, который висел на стене под защитным стеклом, эль-Салех недовольно буркнул:

– Черт, когда я научу их вовремя вытирать пыль со стекол…

Я достал из кармана свежий платок и с готовностью протянул его директору. Он взглянул на него так, будто я извлек живого скорпиона и, не прореагировал на мой жест доброй воли. Хасан поправил очки, сместив их с краешка носа поближе к переносице. Всмотревшись в иероглифы, он стал уверенно переводить:

– «Ты будешь переплывать на пароме, будешь поворачивать обратно, ты будешь плыть по водам потока, и твоя жизнь начнется снова.

Твоя Ба не отделится от твоего тела, и твоя Ба станет божественной вместе с благословенным умершим. " Совершенные Ба будут беседовать с тобой, и ты будешь равным среди них, получая то, что дается на земле.

Ты будешь иметь силу над водой, будешь вдыхать воздух и будешь пресыщаться желаниями твоего сердца. Тебе будут даны твои глаза, чтобы видеть, и твои уши, чтобы слышать. Твои уста говорят и твои ноги ходят Твои руки и твои плечи будут двигаться для тебя, твое тело будет плотным, твои мускулы будут расслаблены, и ты будешь ликовать всеми своими членами.

Ты осмотришь свое тело и найдешь его целым и здоровым, никакого зла не причинено тебе С тобой будет твое собственное сердце, у тебя будет твое прежнее сердце.

Ты направишься на небо, и ты проникнешь в подземный мир в любых обличьях, какие тебе понравятся.»

Закончив чтение, Хасан счел необходимым пояснить мне:

– «Ба» – это душа человека. Ее изображали в виде птицы с человеческой головой. Благодаря заклинаниям из книги мертвых, умерший египтянин мог в качестве Ба принимать любые формы.

– Вы большой знаток папирусов? – спросил я.

– Это моя единственная страсть, – с достоинством произнес директор. – Папирусы – древнейшие книги мира. Для меня – они увлекательнее любых романов Форсайта или Агаты Кристи.

– Забытые голоса свидетелей прошлого, – поддакнул я.

– Даже сегодня нет каталога множества египетских папирусов, рассеянных по всему земному шару, – вздохнул эль-Салех. – Какая с вашей точки зрения самая модная профессия?

– Зоолога?… – неуверенно предположил я.

– Прекратите шутить по любому поводу, – неожиданно вспылил Хасан. И тотчас успокоился, вспомнив, наверное, что согласно Маат, человек должен подавлять бурю в сердце и быть выдержанным, продолжил. – В древности завидовали даже не фараонам. Им было бессмысленно завидовать – все-таки живые боги. А из других занятий модно и престижно было стать писцом. Да, да… Писцом… Не солдатом или земледельцем, мясником или виноделом – они изнуряют себя день и ночь, получая в награду поврежденные спинные позвоночники, долги и уничтоженные грызунами урожаи. Только писцы имели благородную профессию, сопряженную с минимальным риском для комфорта и здоровья. Каким бы скромным не оказывалось происхождение писца, профессия приподнимала его над всеми остальными людьми. В случае удачного стечения обстоятельств он мог добиться богатства и могущества. И очень часто, Стив, дорога к власти пролегала через перо, а не через копье Писцы командовали армиями и даже высшие чиновники предпочитали, чтобы их изображали в обычной позе писца. Уважение египтян к письменности бы то культом.

– Как у китайских мандаринов? – спросил я.

Хасан подумал несколько мгновений.

– Наверное, у нашего народа это достигло больших размеров.

Он потащил меня к другому папирусу, гораздо лучшей сохранности, возле которого стояла миловидная девушка. Она с интересом вслушивалась в переводимый Хасаном иероглифический текст.