Репин - [27]
Одновременно он пишет два заказных портрета, — военного врача Яницкого и его жены. Первый скучен и суховат, ибо писался, видимо, без всякого увлечения, но второй, изображающий блондинку в профиль, с распущенными волосами, в голубой кофточке, прямо превосходен по форме и цвету.
Ho академические занятия идут своим чередом, и он получает одну за другой все полагающиеся малые и большие медали. Внимательное рассмотрение этих многочисленных отметок и наград приводит к любопытным выводам>[122]. Оказывается слабее всего Репин в рисунке, конечно, с точки зрения академического профессора. Ни за один рисунок с натурщика в 1867 г. он не получил первого номера, а имел только два вторых, один третий, шестой, седьмой и восьмой. Значительно лучше обстояло дело с эскизами, за которые он имел два первых номера, один третий и два четвертых. Но совсем блестяще он шел по живописи, получив за все 4 этюда по первому номеру.
Таким образом, уже в 1867 г. Репин выделялся среди всех товарищей прежде всего в качестве живописца — черта, присущая его искусству и в дальнейшем.
Летом 1868 г. он пишет на премию большую картину «Диоген разбивает свою чашу, увидев мальчика, пьющего из ручья воду руками».
К конкурсу Репин не успел кончить картину, поэтому она премии не получила, но, поработав над ней после конкурса, он выставил ее на академической выставке 1868 г. Сам Репин признает, что картина ему «совсем не задалась» и он никак не мог выразить момента разбития чаши; все искал, менял и за два дня до экзамена всю ее переписал. Размер ее был 2½ арш. на 4. Как не удостоенная медали она вернулась к автору, которого своими размерами так стесняла, что он ее сжег>[123].
Насколько Репину запали слова Крамского о Бруни, видно из того, что он и эту картину — впрочем, еще в эскизе — носил ему показывать.
— У вас много жанру, — сказал Бруни недовольно, — это совсем живые, обыкновенные кусты, что на Петровском растут. Камни тоже — это все лишнее и мешает фигурам. Для картинки жанра это недурно, но для исторической сцены это никуда не годится. Вы сходите в Эрмитаж, выберите там какой-нибудь пейзаж Н. Пуссена и скопируйте себе из него часть, подходящую к вашей картине. В исторической картине и пейзаж должен быть историческим.
«Его красивое лицо, осененное прекрасными седыми волосами, приняло глубокомысленное выражение».
— Художник должен быть поэтом и поэтом классическим, — произнес он, почти декламируя.
«Но в почерневших холстах Пуссена я ничего для себя не нашел; пейзажи те показались мне такими выдуманными, вычурными, невероятными»>[124].
Годы академической зрелости
>1869–1872
В конце 1860-х годов Репин превращается из ученика в мастера. Это особенно бросается в глаза в тех вещах, которые он пишет прямо с натуры, и прежде всего в его портретах. Уже в 1865 г. ему исключительно удается профильный портрет жены врача Яницкого. В семье Праховых сохранились портреты братьев А. В. и М. В. Праховых>[125], исполненные Репиным в 1866 г. под явным влиянием Крамского, в его излюбленной технике — «мокрым соусом», с белильными бликами на освещенных частях лица. Гораздо самостоятельнее его портреты, писанные масляными красками. На трех из них, относящихся к 1867, 1868 и 1869 гг., виден неуклонный рост его мастерства. К 1867 г. относятся портреты И. С. Панова и брата художника, подростка Васи, в красной рубахе, в жилетке. Они написаны так уверенно и умело, как не мог написать в то время, конечно, ни один из товарищей Репина по Академии.
Но вот портрет следующего года — архитектора Ф. Д. Хлобощина. Как не банально, по-новому и в то же время необыкновенно жизненно он взят! Даже самый формат — не в вышину, а в ширину — необычаен для 1868 г., да еще в Петербурге. Мастерски построена и великолепно вылеплена эта голова.
Вася Репин, брат художника. 1867. ГТГ.
И, наконец, портрет В. А. Шевцовой, невесты Репина, датированный 1869 г. Опять огромный шаг вперед. Он еще более необычаен по концепции, по тому, как вписан в квадратную почти раму, по безошибочной верности, с какой сделан каждый удар кисти, и по выдержанности его простой и суровой гаммы цветов — красного платья, коричневой кофты и зеленой обивки кресла.
Ф. Д. Хлобощин, архитектор. 1868. ГРМ.
Автор, создавший такую абсолютно музейную вещь, как портрет Шевцовой, конечно, уже более не ученик, а мастер. Но «академическую премудрость» надо было тем не менее своим порядком преодолевать. И это было уже значительно веселее, чем в первые годы, так как перепадали кое-какие заказы, а временами и премии за очередные эскизы. Так, за эскиз «Распинание Христа» он получил в 1869 г. премию в 25 руб., а за эскиз «Избиение первенцев египетских» — премию в 100 руб.>[126]
Последний трактован на ту же тему, что и эскиз 8 мая 1865 г., освободивший его из податного состояния. Эскиз сочинен совершенно по-новому, зрелее во всех отношениях, хотя по сравнению с вещами, писанными с натуры, он, конечно, условнее, академичнее. В его композиции бросается в глаза бесспорное влияние Бруни.
