Репин - [11]
К этому времени отец Репина уже вернулся из солдатчины домой. Занявшись с братом скупкой и продажей лошадей, которых они пригоняли с Дона, он быстро поправил дела и вывел семью из нищенства. Новый дом Репиных считался уже зажиточным.
Топографическая школа в Чугуеве. Акварель 13-летнего Репина. 1857. Была в собр. Н. Т. Чаплыгина в Харькове. Ныне в ГТГ.
Топографы и топографские ученики были молодые люди, любившие повеселиться и потанцовать на вечеринках, которые большею частью происходили в вместительном зале Репиных. И сам Репин и его сестра Устя, бывшая двумя годами старше его, принимали в них участие и дружили с этой молодежью, но в 1857 г. корпус топографов был упразднен, все разъехались, и город сразу опустел.
Стало невыразимо грустно. Но особенно безотрадно стало на душе у Репина, когда в следующем году неожиданно умерла его сестра, с которой он был связан нежной дружбой. Горе и одиночество заставили его еще усиленнее приналечь на рисование и живопись.
К этому времени он был уже до известной степени осведомлен о том, что творилось в области искусства в Петербурге. Одно время он даже выписывал «Северное сияние». Он не мог уже более ни о чем думать, как только о рисовании и живописи, и не мог себе представить, чтобы ему когда-нибудь пришлось заниматься чем-либо иным, кроме как искусством, но он понимал, что надо учиться и учиться. Ввиду упорства мальчика и его постоянных приставаний, его отдали в обучение в мастерскую живописца И. М. Бунакова, занимавшегося главным образом подрядами на церковную живопись, как все провинциальные, да, в сущности, и большинство столичных художников того времени.
По словам Репина, Чугуев славился тогда своими живописцами даже за пределами губернии. Шаманов, Треказов, Крайненко и особенно молодой Л. И. Персанов, работавший одно время в Академии художеств, были умелыми мастерами в области церковной живописи. Но больше всех славилась семья Бунаковых, Ивана Павловича, Михаила Павловича и сына последнего, Ивана Михайловича. К последнему в 1858 г., после выезда топографов, и поступил 14-летний Репин. Вот как он в одном из своих позднейших писем описывает И. М. Бунакова:
«Сам он брюнет, немного выше среднего роста, с черными магнетическими глазами; в общем он был очень похож на Л. Толстого, когда тот был лет сорока. За мольбертом сидел он необыкновенно красиво, прямо и стройно; рука его ходила уверенно, бойко по муштабелю и точно трогала не удовлетворявшие его места. Он был необычайно одарен и писал со страстью. В тишине мастерской часто слышались его тихие охи-вздохи, если тонкая колонковая кисть делала киксы от сотрясения треножника мольберта»>[62].
В Харьковской губ. им написано множество образов. Все образа осиновской церкви также его работы. Помимо образов, Бунаков писал много портретов, отличавшихся большим сходством. Они были писаны большей частью на картоне. Холст был дорог, выписывать его было хлопотно, а картон всегда имелся под рукой. Эту привычку к картону наследовал у него и Репин, писавший еще долгое время и в Академии на картоне.
В собрании Каспера Хеглунда в Стокгольме есть два масляных портрета, имеющих подпись «И. Бунаков». На них изображены девочки-подростки, с институтским шифром — явно заказные работы. По стилю портреты относятся к 40–50-м годам и писаны либо И. П., либо И. М. Бунаковым. Они исполнены очень умело. Репин говорил мне, что считает себя многим обязанным Бунакову, у которого впервые постиг начатки серьезной художественной грамоты. Он пробыл в его мастерской с небольшим год и в 1859 г. стал уже брать самостоятельные работы в Чугуеве и далеко за его пределами. С этого времени он уже живет исключительно на собственные средства, освободив родителей от всяких забот о нем. Он становится популярным иконописцем, и его выписывают за 100 верст на работу.
Одновременно с церковной живописью он пишет немало заказных портретов, за которые получает по 3, а то и по 5 руб. Быть может, отыщутся когда-нибудь написанные им в эти годы портреты родных — братьев матери, Федора Степановича и Дмитрия Степановича Бочаровых, первого в мундире «поселенского» начальника, второго — в белом кирасирском колете. Написанный тогда же портрет сестры его матери, «тети Груши», сохранился у Н. Т. Чаплыгина, в Харькове>[63]. У него же имеется вид юнкерского училища в Чугуеве, написанный Репиным в детские годы. В семье самого художника в Куоккала, сохранился только портрет «батеньки», Ефима Васильевича, датированный 1859 г., а в семье В. Е. Репина, у его дочери С. В. Созоновой, миниатюрный портрет матери, Т. С. Репиной, в овале, на картоне, 1859 г. Оба последних по приемам и технике очень близки.
А. С. Бочарова («тетя Груша»). 1859. Был в собр. Н. Т. Чаплыгина в Харькове. Ныне в ГТГ.
В августе 1861 г. Репин работал в Малиновской церкви, в 5 верстах от Чугуева, где написал большую картину во всю стену — «Распятие», копию с гравюры с картины Штейбена. Всю осень он писал иконы в церкви в Пристене, в Купянском уезде, а зимой в Камянке.
В 1863 г. он работал в Воронежской губ., на родине Крамского, и здесь в первый раз услыхал это имя
