Рэп для мента - [7]

— Мало хорошего, уважаемый Самсон Богданович! — встрепенулся Додоев, блестя карими глазами. — Большие деньги улетели, и все псу под хвост!

Он вынул из кармана стопку мелко исписанных листков бумаги и разложил их перед собой на столе.

— Вот! — костистый кулак Додоева лег на бумаги. — Все тут!

Он вскочил и принялся считать, загибая пальцы правой руки:

— Двадцать миллионов баксов на покупку заброшенной кинофабрики в Химках и на отступное азербайджанцам, которые сидят на этой территории, это раз. Пятнадцать миллионов на восстановление и на покупку нового оборудования в Швеции и на взятки таможне, чтоб не проводила поставки по документам, это два…

— Да вы сядьте, Казбек Магомедович, — с досадой прервал его Бергамов, — и говорите спокойно, шекспировских страстей и без вас предостаточно!

Додоев дернул щекой, однако сел.

— Хорошо, что фильмы для копирования удалось достать практически задаром, — продолжил он уже более спокойно, — с этих пиратов паршивых хоть шерсти клок. Этот, как его, Стропилло постарался напоследок, царствие ему небесное. Но копирование, вписка этого двадцать пятого кадра!

Он опять не сдержался и хлопнул кулаком по столу.

— Это же ювелирная работа, это как шайтан бритвой водит! Короче, еще пятнадцать миллионов на производство, это три.

Аккуратно вписывая цифры столбиком в свой блокнот, Бергамов мрачнел с каждой минутой.

— Ну а главное — то, что в-четвертых, — голос Додоева упал до шепота, — я честью поклялся, я людей своим словом повязал, диаспору подключил! Тысячи людей работали, развозили пленки по зонам. Взятки давали начальникам-шмональникам, чтоб крутили бесперебойно, рисковали… Что деньги! Деньги я отдал, еще восемь миллионов этих президентов американских, пропади они пропадом, но я теперь опозорен, слово не выдержал…

Додоев опустил голову и смял бумажки со своими выкладками.

Бергамов раздраженно посмотрел на него и подвел жирную черту под столбиком цифр в блокноте. Потом отодвинул от себя блокнот и встал:

— Итак, — сказал он с расстановкой, — расходы по операции, которая могла бы стать подлинным триумфом нашей организации, составляют… — он заглянул в блокнот, — … составляют шестьдесят три миллиона долларов. Результат нулевой.

Отойдя к панорамному окну, Бергамов закурил. Тонкая коричневая сигарета подрагивала в его пальцах.

— Нет, хуже, чем нулевой! — повысил он голос, внезапно повернувшись к собравшимся.

Доставший было из кармана пачку «Беломора» Телегин вздрогнул и бросил ее на стол, так и не достав папиросу. Додоев отвернулся.

— Хуже, чем нулевой! — повторил Бергамов, вдавив в полированный подоконник едва раскуренную сигарету. — Эпохальный, можно сказать, исторический план по уничтожению уголовной сволочи, паразитирующей на теле нашей несчастной страны, план, который был способен перевернуть жизнь России и привести нас к власти — этот план сведен на нет каким-то распоясавшимся попрыгунчиком с микрофоном! И это говорите мне вы — мозг, элита из элит, руководители организации, объединяющей цвет вырождающейся нации!

Переставший сдерживаться Бергамов уже почти кричал:

— Сначала этот никчемный паяц, этот клоп, возомнивший о себе невесть что, нагло отказывается ехать на гастроли по исправительно-трудовым учреждениям и делает таким образом невозможным запуск программы на самоуничтожение окопавшихся там дармоедов! И мы — мы! — не можем с ним ничего сделать! Потом он фактически объявляет нам войну, то есть в одиночку противостоит глубоко законспирированной структуре, имеющей соратников практически во всех эшелонах власти, — и выигрывает!!! Выставляет нас на посмешище, провоцируя международный скандал, пропихнув в эфир телеинтервью с погаными разоблачениями изменника Петрова, слизняка, приспособленца, сволочи…

Взяв себя в руки, Бергамов вернулся к столу и снова сел, с раздражением отбросив в сторону блокнот.

— Если Казбек Магомедович в чем-то и прав, — помолчав, сказал он уже обычным бесстрастным голосом, — так это в том, что мы опозорены. И это никому даром не пройдет. Есть ответственный за нормальное функционирование Северо-Западного отделения организации. Изменник Петров был его креатурой, ему и было поручено разобраться с ним. Где Самоедов?

— Здесь, на верхней палубе, — тут же откликнулся Телегин и несмело улыбнулся, — волнуется в ожидании…

— Не время шутки шутить, Аркадий Игнатович, — оборвал его Бергамов, — самое время всем поволноваться, а не одному Самоедову. Давайте его сюда!

Телегин быстро подошел к пульту, расположенному под жидкокристаллическими дисплеями, нажал клавишу. Тут же с мягким шипением открылась входная дверь, и в проеме показался бледный Самоедов.

— Самоедов, что с Петровым? — не глядя спросил Бергамов.

— Самсон Эдуардович, — заторопился Самоедов, не осмеливаясь приблизиться, — я все выполнил, он уже на дне Обводного канала…

— Милиция?

— Отрабатывает единственную версию — самоубийство на почве неприязненных личных отношений с женой…

— Журналистская сволочь? — все так же не глядя осведомился Бергамов.

— Скончался позавчера от сердечной недостаточности, перетрудился, бедный, на нервной работе, мы использовали те самые порошочки, которые раздобыл еще покойный Петров у отставных химиков из кагэбэшных лабораторий…