Ренн-ле-Шато. Вестготы, катары, тамплиеры: секрет еретиков - [49]

В двадцать пятой главе автор отступает от строгого исследования своей темы. Он рассуждает об Искуплении и напоминает, что в свое время о нем говорил Виктор Гюго: «Искупление — это когда Бог справедливый заставляет страдать Бога невинного, чтобы успокоить Бога доброго». Так учитель, устав от шумных и непослушных учеников, наказывает единственно вежливого и внимательного слушателя, чтобы получить возможность отменить наказание смутьянам, весело хохочущим при виде этой сцены. Но, скажет верующий читатель, если Бог в своей бесконечной любви, стал бы человеком, то именно ему почтенный учитель устроил показательную порку перед глазами бунтарей, задыхающихся от смеха. Уже постановка проблемы свидетельствует о ее неправдоподобности.

Двадцать шестую главу Амбелен посвящает «Казни Иуды», а двадцать седьмую — «Иисусу и женщинам». Он заканчивает свою книгу двадцать восьмой главой, где снова возвращается к сожжению великого магистра ордена тамплиеров Жака де Моле — что оправдывает ее название «Иисус или смертельный секрет тамплиеров».

Почему мы так подробно анализировали сочинение Роберта Амбелена? Потому, что оно представляет собой своеобразный сборник всех аргументов, имеющих целью свести историю Христа в ранг простого события, которое впоследствии стало предметом колоссальной религиозной мистификации. Впрочем, возможно, что Робер Амбелен нашел и несколько новых аргументов.

Очевидно, любой человек волен по-своему оценивать проблему зарождения христианства. Христианская церковь поставила своих верующих в непростые условия: от них требовали верить во все, что было написано в Священном Писании, в буквальном смысле, под страхом отлучения. Что не могло не вызвать определенные сложности, учитывая противоречия, прекрасным примером которых служат две ранее указанные генеалогии Иисуса. Некоторые рационалисты, отдельные священники утверждают, что буквальное чтение Евангелий граничит с наивностью…

Никейское христианство даже не потрудилось бы ответить Виктору Гюго. Гностики, стоявшие на позициях дуализма, ответили бы, напомнив о необходимой уступке Добра Злу, чтобы остановить его наступление. Но разве наступление Зла было остановлено за все двадцать столетий?

Даже если не обращать внимания на наивные и неправдоподобные вещи, встречающиеся в Евангелиях, последовательную переработку текстов, нам все равно приходится учитывать два уточнения.

Первое: история Христа, в строгом историческом ее понимании, является неправдоподобной. Эпопея сына Давидова начиналась в добрый час: его сторонники справедливо надеялись на «земную» победу Иисуса над римскими захватчиками. Но эта авантюра закончилась провалом. У приверженцев вождя повстанцев и пророка оставался единственный выход для того, чтобы превратить их поражение в победу: перевести исключительно «земное» событие в сферу более высоких материй. Что и было сделано.

Второе: в самых отдаленных уголках человеческого подсознания существует «архетип», совпадающий с понятием искупительной жертвы и божественной инкарнации. Если бы все было иначе, последующие поколения никогда не поверили бы в исторически сомнительное повествование, ни в другие подобные истории, в том числе и Митры. Иначе никогда авторы — и их лживые последователи — не ввязались бы в столь опасную авантюру. На этом уровне и следует вести настоящий спор, и для истинного спиритуалиста никакие толкования не должны затмевать «архетипичную правду».

Итак, вернемся к Ренн-ле-Шато.

В те годы, когда Соньер и его будущий исповедник постигали Истину в семинарии, завеса тайны скрывала от учащихся Константина, Митру, любые свидетельства, грозившие поставить под угрозу догмат о божественности Христа.

Кто сумел различить архетип за целые столетия надуманной историчности? Всем было навязана буквальная вера в христианские догматы: Рим цепко держал в своих руках ключи к спасению.

Но Соньер умел смотреть вглубь: даже будучи человеком, отягощенным не одним грехом, он придерживался единственной религии, которая могла поспорить с разумом: той, что опирается на глубокое чувство.

А кюре Ривьер, последний исповедник Соньера? Нет догматов — нет и истины. Нет Церкви — нет и спасения души. Как мог отреагировать Ривьер, столкнувшись у постели умирающего Соньера с иным толкованием христианских истин? Он впал в состоянии прострации. Бросил Соньера одного у врат ада. Отпустил умершему его грехи, возможно, после нелегкой борьбы в душе.

Да, пусть Ривьер не служил Христу «космическому», далекому от любой исторической действительности! Такой Христос мало напоминает Иисуса. Но зато больше — осмелимся сказать — непотопляемый архетип.

Но никто не говорил этого кюре Ривьеру.

Глава V. В НАШИ ДНИ

В наши дни безобидные туристы превращаются в потенциальных открывателей тайн. Во многом этому способствует телевидение, которое посвятило серию передач исследуемому нами предмету. Прибавьте к числу этих «первооткрывателей» еще и тех, кто постоянно занимается поиском всяких тайн и секретов. Некоторые из них разъезжают по Германии, Великобритании, Австрии, Парижу на официально зарегистрированных машинах. Другие, наоборот, стараются остаться незамеченными. Вот, например, молодой человек, приехавший из отдаленной провинции, чьи герцоги в свое время враждовали с французскими королями: в массиве Бюгараш он намеревался найти Ковчег… Или вот сорокалетний мужчина, блестяще образованный, сходит с поезда в Монпелье и мчится к подножию горы Карду; этот парижанин пожал бы плечами, если бы его попытались убедить в том, что в краях, куда он приехал, можно найти Ковчег: да ведь любому известно, что он ждет монарха грядущего в Синае! Нет, этот господин абсолютно серьезен, у него нет времени на бессмысленную болтовню: за сорок восемь часов ему нужно отыскать Семисвечник и тотчас же отвести его Саддаму Хусейну, чтобы остановить войну в Персидском заливе. Другой человек карабкается в горы с пистолетом-пулеметом. Со священными горами шутки плохи.