Ренессанс - [20]

– Ты безумец! – встрепенулась Кристина. – Почему ты до сих пор не бежал из Флоренции?

– Потому что у меня остались здесь незавершенные дела, – мрачно ответил Эцио. – Я к тебе ненадолго. Не хочу навлекать подозрения на твою семью. Если власти узнают, что ты меня укрывала… – (Кристина молчала.) – Принеси мне сумку, и я уйду.

Кристина сходила за сумкой, но прежде, чем отдать ее Эцио, спросила:

– А что с твоей матерью и сестрой?

– Спрятаны в надежном месте. Но сейчас моя главная забота – похоронить отца и братьев. Я не допущу, чтобы их, как бродяг и преступников, сбросили в общую яму и засыпали известью.

– Я знаю, куда их повезут.

– Откуда?

– Все только об этом и говорят. Близ ворот Святого Николая есть место, где хоронят нищих и бродяг. Тела твоих родных привезут туда. Для них уже и яма вырыта. Но ночью никто хоронить не будет, поскольку телеги с известью приезжают только утром. Ах, Эцио!..

– Я должен сделать все, чтобы достойно проводить отца и братьев в последний путь, – со спокойной решимостью произнес Эцио. – Я не смогу заказать для них заупокойную мессу, но хотя бы избавлю их тела от поругания.

– Я пойду с тобой! – заявила Кристина.

– Нет! А что, если тебя схватят вместе со мной? – (Кристина опустила глаза.) – И потом, я должен позаботиться о безопасности матери и сестры. И лишить жизни одного негодяя. Это тоже мой долг перед семьей. – Он помолчал. – А после всего этого я покину Флоренцию. Возможно, навсегда. Скажи, ты поедешь со мной?

Кристина отпрянула. По ее глазам было видно, что в ней борются противоположные чувства. Она искренне любила Эцио и наверняка мечтала связать с ним свою жизнь. С момента их первого поцелуя прошло не так уж много времени, но для Эцио все это было как будто в другой жизни. События последних дней сделали его значительно взрослее, тогда как Кристина по-прежнему оставалась юной мечтательной девушкой. Мог ли он требовать от нее такой жертвы?

– Я бы хотела, Эцио, ты даже не представляешь, как бы я хотела уехать с тобой… Но моя семья… Это погубило бы моих родителей.

Эцио посмотрел на нее с нежностью и еще раз убедился: оставаясь ровесниками по возрасту, они теперь жили в разных мирах. Он не был рад своему внезапному взрослению, но судьба не спрашивала его мнения на этот счет. Прежней семьи, служившей ему опорой, у него больше не было. Остались лишь долг и ответственность. Тяжелая ноша для семнадцати лет.

– Я напрасно тебя спросил. И потом, кто знает? Может быть, однажды, когда все беды будут позади…

Эцио снял с шеи тяжелый серебряный кулон на тонкой золотой цепочке. Кулон не отличался вычурностью линий: всего лишь серебряная буква «А» – начальная буква их фамилии.

– Я хочу, чтобы это осталось у тебя. Возьми.

Тихо всхлипывая, Кристина взяла кулон, проведя пальцами по теплому серебру. Ей хотелось подобрать какие-то слова, чтобы оправдать свое решение… Но когда она подняла глаза, Эцио на балконе уже не было. Кристина даже не успела поблагодарить его за подарок.

Ворота Святого Николая, или Порта Сан-Никколо, находились на южном берегу реки Арно. Эцио сразу нашел унылое место, где была вырыта глубокая яма, рядом с которой лежали тела покойников. Это место охраняли двое унылых солдат. Судя по лицам – новобранцы. Свои алебарды они не столько носили, сколько волочили по земле. При виде их мундиров внутри Эцио снова вспыхнул гнев. Первой мыслью было убить караульных. Но сегодня он вдоволь насмотрелся на смерть. И потом, чем провинились перед ним эти простые деревенские парни? Тем, что устали заниматься тяжелым крестьянским трудом и подались в караульные? У Эцио сжалось сердце, когда он увидел тела отца и братьев. С них даже не были сняты веревки.

Сторожить покойников ночью караульные не собирались – вряд ли они сбегут. Отложив алебарды, непутевые стражники улеглись и вскоре захрапели. Теперь ничто не мешало Эцио перенести тела отца и братьев в открытую лодку, которую он предварительно наполнил хворостом.

Был третий час ночи. На востоке уже розовела узкая полоска зари, когда Эцио завершил свое скорбное дело. Стоя на берегу, он смотрел, как пылающая лодка медленно уносит тела дорогих ему людей вдаль, к морю. Молодой человек провожал ее взглядом, пока мерцающий огонек не растаял в темноте…

Он вернулся в город. Твердая решимость заглушала в нем горечь потери. Ему предстояло еще много дел. Но вначале он должен отдохнуть. Эцио вернулся в сторожку и улегся спать, соорудив из мешков подобие постели. Он знал, что вряд ли проспит больше нескольких часов. Как и вчера, это была скорее дрема, чем сон. Эцио погружался в нее с мыслями о Кристине.

Он примерно знал, где находится дом Паолы – сестры Анетты, но никогда там не бывал и саму Паолу тоже ни разу не видел. Анетта его вынянчила. Уж если кому и доверять, то в первую очередь ей. Знает ли Анетта о казни его отца и братьев? Должна знать. Другой вопрос, рассказала ли она об этом матери и Клаудии.

К дому Паолы Эцио шел с величайшей осторожностью, кружа и петляя. Часть пути он проделал по крышам, пригибаясь к черепице. Это позволяло ему не показываться на людных улицах, где Уберто Альберти наверняка расставил своих дозорных. Молодой человек не мог забыть как вероломства «старого друга», так и последних слов отца. О какой фракции говорил он на эшафоте, кто такие эти «мы»? И что заставило Альберти обречь на смерть одного из своих давних друзей и союзников?