Ренессанс - [15]

Он выпрямился, переводя дыхание. Теперь на башню. Она была сложена из более гладких камней, что затрудняло подъем. Что еще хуже, ему предстояло обогнуть башню, перебравшись с северной стены на западную, куда выходило окно камеры. Только бы никому из караульных на парапете дворца и на площади не вздумалось посмотреть вверх. Иначе его ждет арбалетная стрела в спину. Нет, об этом лучше не думать.

Угол, где северная стена соединялась с западной, был на редкость гладким. Эцио замер, безуспешно пытаясь найти хотя бы маленький выступ. Глянув вниз, он вдруг заметил, что один из караульных на парапете задрал голову. Эцио видел его бледное лицо и даже глаза. Только этого еще не хватало! Эцио вжался в стену. Темная одежда выдавала его с потрохами. Шансов остаться незамеченным у него было не больше, чем у таракана на белой скатерти. Однако караульный опустил голову и побрел дальше. Заметил ли он Эцио или посчитал, что ему привиделось? От напряжения у Эцио сдавило горло. Убедившись, что гвардеец больше не смотрит на стену, он шумно выдохнул.

Подъем забрал все его силы. Хорошо, что под окном камеры тянулся узкий карниз. Взобравшись на него, Эцио возблагодарил Бога за милосердие, увидев фигуру отца. Джованни стоял к нему спиной и что-то читал при тусклом свете единственной тонкой свечки.

– Отец! – тихо позвал Эцио.

Джованни резко обернулся:

– Эцио! Боже мой, как тебе…

– Не важно. Главное – я здесь. – (Руки отца были в ссадинах и пятнах запекшейся крови. Лицо бледное, осунувшееся.) – Отец, что они с тобой сделали?

– Поколотили немного. А так – ничего. Мне важнее знать, как мама и Клаудия?

– Они в безопасном месте.

– С Анеттой?

– Да.

– Слава богу.

– И все-таки, отец, что случилось? Ты ожидал чего-то в этом роде, не так ли?

– Ожидал, но не так скоро. Твоих братьев тоже арестовали. Наверное, держат где-то рядом. Будь сейчас Лоренцо в городе, события развивались бы по-другому. Жаль, я не продумал запасных вариантов.

– О чем ты говоришь?

– Сейчас уже бесполезно рассуждать о том, чего я не предусмотрел! – с досадой сказал отец. – А теперь слушай меня внимательно. Вернешься в наш дом. У меня в кабинете отыщешь потайную дверь и войдешь в комнату за ней. Там стоит сундук. Возьмешь все, что лежит в сундуке. Слышишь? Все без исключения! Бо́льшая часть содержимого покажется тебе странной. Но поверь мне: это очень, очень важно.

– Хорошо, отец.

Эцио крепко держался за оконные решетки. Смотреть вниз он не отваживался. Долго ли он сумеет оставаться неподвижным?..

– Среди прочего в шкафу лежит письмо и несколько документов. Их ты сегодня же… слышишь?.. сегодня же должен отнести мессеру Альберти!

– Гонфалоньеру?

– Да. Ему. А теперь иди!

– Но отец… – Слова давались Эцио с трудом. Он жалел, что отец не поручает ему более серьезных дел, чем доставка документов. – За всем этим стоит семейство Пацци? Я прочитал послание, которое принес почтовый голубь. Там было…

Джованни приложил палец к губам. Эцио услышал, как в двери камеры заскрипел ключ.

– Меня сейчас поведут на допрос, – мрачно сообщил Джованни. – Тебе пора уходить, иначе… Ты вырос смелым юношей и будешь достоин своей судьбы. А теперь – иди!

Эцио слез с карниза. Он слышал, как уводят отца. Все это было невыносимо, но юноша тут же напомнил себе, что его ждет путь вниз. Спускаться всегда труднее, чем подниматься, хотя за последние двое суток он изрядно поупражнялся в этом деле. Спускаясь с башни, Эцио пару раз оступился, но сумел удержаться и достичь дворцового парапета. Караульные лежали там, где он их оставил. Оба так и не пришли в сознание. Еще один подарок судьбы! Хорошенько же он столкнул их лбами. Даже сейчас не хотелось думать, как повернулись бы события, если бы за то время, пока он лез на башню и говорил с отцом, кто-то из двоих молодцов очнулся и поднял тревогу.

Но Эцио некогда было раздумывать о том, что случилось или не случилось. Он перемахнул через парапет и взглянул вниз. Дорога́ была каждая минута. Когда глаза привыкли к темноте, он стал искать подходящее для спуска место и заметил навес над пустым лотком. Рискнуть или нет? Если повезет, он сэкономит несколько драгоценных минут. Если нет, в лучшем случае – сломанная нога, а в худшем… Но времени на раздумья не оставалось.

Эцио набрал в легкие побольше воздуха и нырнул в темноту.

Он прыгал с достаточно большой высоты, и навес обрушился под тяжестью его тела. Но поскольку рама навеса была прочно закреплена, натянутая ткань все-таки спружинила и смягчила падение. Эцио ударило о доски прилавка, но не сильно – ребра целы, к утру раны превратятся в царапины. Итак, он уже был внизу! И никто из караульных не примчался на шум.

Эцио выбрался из-под сломанного прилавка и побежал к месту, которое еще несколько часов назад считал своим домом. Добравшись туда, он вспомнил, что отец не сказал, а он не спросил, где именно искать потайную дверь. Джулио наверняка знал о ее существовании, вот только где теперь сам Джулио?

К счастью, караульных возле дома не оказалось. Ничто не помешало Эцио войти в пустой особняк, однако он на секунду замешкался. Он не мог заставить себя толкнуть дверь и войти. Казалось, это теперь чужой дом… И вновь Эцио пришлось усилием воли направить мысли в нужное русло. Глупо сокрушаться из-за битой посуды и ломаной мебели, когда речь идет о судьбе его близких. Она сейчас напрямую зависела от быстроты и успешности его действий. Юноша вошел в дом, миновал несколько непривычно темных и пустых помещений и вскоре оказался в отцовском кабинете. Там горела единственная свеча.