Ремейк кошмара - [12]
На ребенка, который, скорее всего, сошел с ума от ужаса, но который оставался ребенком и которому требовалась помощь.
— Детка, извини, я не хотела… — произнесла, склоняясь над девочкой, Юлия, а та вдруг подняла на нее свое личико, по-прежнему полускрытое волосами, и прошипела:
— Сама пришла ко мне, Юлюсик! Сама! Я так и знал, так и знал, что ты ко мне придешь…
И рукой откинула волосы с лица — и Юлия в ужасе увидела, что глаза у девочки были закрыты, а рот…
Зашит. Проволокой.
Девочка железной хваткой схватила Юлию за руку. Та, снова откинув от себя девочку, выбежала прочь и захлопнула дверь. И, к своему ужасу, убедилась в том, что ключ на зеленой тесемочке, который должен был торчать с обратной стороны двери, исчез.
Неужели она забрала его с собой и забыла теперь в камере с этой… с этой странной девочкой?
С девочкой, которая отчего-то говорит о себе от лица мужчины.
И Юлия была уверена: от лица Великого Белка.
Нет, ключа она с собой не брала. Тогда его исчезновение можно было объяснить единственным образом: кто-то, пользуясь тем, что она была занята с девочкой в камере, подкрался и вытащил ключ из двери.
Неужели Квазимодо?
Юлия отошла в сторону, потому что дверь отлетела в сторону, как будто распахнула ее не немощная хилая девочка, а взрослый тренированный мужчина.
Девочка, криво ухмыляясь, стояла на пороге. Глаза ее были все еще закрыты.
— Юлюсик, не надо от меня бежать, — донеслось с порога, хотя девочка явно не могла говорить: рот-то у нее был зашит. — Ну, иди же ко мне! Ты ведь хочешь узнать, кто я такой? Так давай я тебе расскажу!
Но если это говорила не девочка, то тогда кто? Ответ был очевиден: Великий Белк.
— Нет, извини, не хочу. Я не хотела тебя тревожить… — бормотала, отступая, Юлия, сама не ведая, что ей делать.
— Ты ведь думаешь о том, отчего я говорю о себе, как о мужчине? — неслось от девочки, а Юлия затрясла головой:
— Нет, не хочу… Поверь мне, не хочу…
— Врешь! — взвыла девочка. — Как пить дать, врешь! Юлюсик, какая же ты лгунья. Я этого не люблю, ой как не люблю…
Юлия пятилась, а девочка наступала на нее. Наконец Юлия хребтом уперлась в решетку — значит, она вернулась обратно, к бункеру с Квазимодо.
— А хочешь ли ты узнать, отчего я не открываю глаз? — произнесла, не раскрывая зашитого рта, девочка, и Юлия истошно закричала:
— Не хочу! Не хочу! Не хочу! Оставь меня в покое и иди туда, откуда пришла…
Девочка усмехнулась, причем не по-детски, а как старый прожженный циник, и с деланым удивлением протянула:
— Ну, детка, ты хватила. Не я к тебе пришел, а ты сама ко мне заявилась. И мой покой нарушила. Вытащила на свет божий и еще хочешь, чтобы я же и убрался. Какая ты, однако, тварь!
Девочка надвигалась на нее, причем шла она, несмотря на свои закрытые глаза, уверенно, как будто глаза для перемещения по коридору ей вовсе и не требовались.
— Так хочешь, чтобы я открыла глаза? — взревела вдруг девочка, а Юлия завопила:
— Нет, не хочу! Не хочу! Не хочу!
В этот момент кто-то со спины рванул ее на себя, протащил через дверь на кухню, и Юлия поняла, что это был вовремя подоспевший Квазимодо.
Он захлопнул перед носом девочки решетку, а девочка расхохоталась:
— От меня не уйдешь, Юлюсик! Нет, не уйдешь!
И открыла глаза.
Юлия всегда думала — что такого страшного в том, что Вий грозился поднять веки. Ну, или требовал, чтобы прочая нечисть их ему подняла. Черти, кикиморы и вурдалаки, заполонившие сельскую церквушку, всегда казались ей гораздо более ужасными креатурами, чем погань с неподъемными ресницами.
Но теперь она поняла, что же свело с ума несчастного Хому и какой взгляд был у Вия.
Глаз у девочки не было — вообще никаких. Вместо них зияли пустые черные глазницы. Юлия закричала и, отталкивая Квазимодо, бросилась по коридору к себе в камеру.
Оказавшись в ней, она забилась в угол. Дверь раскрылась, и к ней присоединился трясшийся от ужаса тюремщик.
— Зачем ты впустила его… Зачем… — бормотал он, вжимаясь в стену.
— Это и есть Великий Белк? — спросила Юлия, впрочем, зная ответ на этот вопрос.
Квазимодо, прислушавшись, повел головой и произнес:
— Кажется, ушел. Потому что это не его территория…
— Что это значит? — спросила Юлия, а тюремщик заявил:
— Сиди тут. Я тебя запру!
Он вышел в коридор, а Юлия, которая недавно все бы отдала, чтобы покинуть камеру, была счастлива, когда услышала, как он запирает ее на три оборота.
— Не оставляй меня, прошу тебя! — крикнула она, но Квазимодо, что-то бормоча, двинулся прочь.
Так прошло несколько минут. Юлия в изнеможении опустилась на матрас и поняла, что у нее нет даже сил, чтобы плакать.
В этот момент в дверь что-то ударило. Юлия подскочила. Последовал еще один удар, гораздо сильнее. Затем распахнулось оконце, и в глаза ей ударил нестерпимый яркий свет, как будто кто-то направил на нее мощный прожектор.
— Юлюсик! Я же сказал, что от меня не уйдешь! Ты искала меня, и я тебя нашел!
Юлия истошно закричала, потому что массивная дверь стала ходить ходуном, а потом, словно под влиянием огромной внешней силы, треснула. В трещины полился нестерпимый яркий свет. Юлия продолжала кричать. В пустом дверном отверстии вдруг возник силуэт, но из-за невыносимой яркости света Юлия не могла разобрать, кто это. Она даже была не в состоянии сказать, ребенок это или взрослый.
