Ремарк и миражи - [4]

— Гав…

Они покинули «Меблированные комнаты Жоржиньо» в десять тридцать утра и, не пройдя по улице Виамонте и семидесяти метров, наткнулись на уютный безымянный ресторанчик.

— В очередной раз могучий Интернет не соврал, — сообщила Инни. — Во-первых, там утверждалось, что Буэнос-Айрес занимает одно из первых мест в Мире по количеству различных заведений общественного питания на один городской квадратный километр. Мол, почти на каждом углу можно найти какую-нибудь забегаловку…. А, во-вторых, говорилось о том, что многие новые аргентинские рестораны и кафе предпочитают открываться, и вовсе, не имея названий. Почему? Всё из-за того же своеобразного латиноамериканского менталитета. Мол, всё на этом Свете должно развиваться сугубо естественным путём, без искусственного нажима. В том числе, и название нового заведения, прямо-таки, обязано «сложиться» само по себе. То есть, его должны придумать — самостоятельно и без подсказок — посетители-клиенты. Вот, как они будут его именовать в разговорах между собой, так тому и быть. Местная привычка такая. Симпатичная и философски-выверенная, надо признать…

Завтрак, предложенный в безымянном ресторанчике, оказался простеньким и немудрённым, но — вместе с тем — сытным и весьма симпатичным: свежие пшеничные булочки, коровьи и козьи сыры в расширенном ассортименте, янтарно-жёлтое сливочное масло, ветчины и разнообразные копчёности, тонко нарезанная говядина вчерашней варки, а на десерт — кофе двадцати пяти сортов на выбор.

Да и обслуживающий персонал, как выяснилось, неплохо владел английским языком.

— Всего несите, — ознакомившись с «утренним» меню, велел Роберт. — Аппетит у меня нынче — просто зверский. И, что характерно, с тех самых пор, как я стал — в официальном порядке — женатым человеком.… А, вот, кофе, пожалуй, не надо. Замените его, любезный, двумя бокалами пива…

Пожилой официант, лоб которого был украшен большим тёмно-лиловым родимым пятном неопределённой формы, неодобрительно покачивая седой головой и что-то сердито бормоча под нос, удалился.

— Расстроил, понимаешь, старенького дяденьку, — язвительно хмыкнула Инэс. — Деятель евро-австралийский.

— И чем же, если не секрет?

— В Аргентине, видишь ли, не принято — с утра пораньше — употреблять алкогольные напитки. Дурной тон, попрание вековых традиций и полное бескультурье. Вот, уже после сиесты — совсем другое дело. И сколько угодно…. Хорошо ещё, милый, что ты заказал «Кильмес-Кристаль». Если в заказе фигурировала бы иностранная пивная марка, то даже и не знаю — что было бы дальше. Как минимум, указали бы на порог. А могли бы и полицию вызвать…

— Зачем — полицию?

— Для того чтобы установить личность злостного нарушителя национальных моральных устоев. Вдруг, он (то есть, ты), является подлым иностранным шпионом? Например, английским? После памятной войны 1982-го года за контроль над Фолклендскими островами в Аргентине к англичанам (да и к американцам за компанию), относятся с ярко-выраженным недоверием.

— А я никакой конкретной марки пива и не называл, — вспомнил Роберт. — Вообще.

— Что из того? Аргентинцы, они же очень консервативны в своих пристрастиях и вкусах. Здесь любимые марки и сорта — у большинства населения и на протяжении многих-многих лет — одни и те же. Когда ты просишь принести плитку шоколада, не уточняя при этом марки, то тебе обязательно принесут «Ноэль», а если закажешь «просто пива», то непременно притащат пол-литровый бокал «Кильмес-Кристаль»…. И что я говорила?

К их столику подошли сразу три официанта. Двое молоденьких начали несуетливо сгружать со своих подносов блюдца-тарелки с лепёшками, маслом, сырами и различными мясными продуктами-деликатесами. А их пожилой коллега установил на столешницу — на специальные круглые картонные подставки — два высоких стеклянных бокала, покрытых тончайшим светло-голубым слоем инея. На бокалах, естественно, красовался логотип — «Кильмес-Кристаль»….

Завтрак проходил в спокойной и непринуждённой обстановке. В дальнем углу помещения о чём-то негромко бормотало испаноязычное радио, а за приоткрытым — по летнему времени года — окошком негромко и лениво перекликались разноцветные птички, беззаботно снующие в тёмно-зелёных кронах высоченных платанов. В ресторанном зале было свежо, солнечно и малолюдно.

Неожиданно раздался звон разбитого стекла.

Роберт обернулся: это седенькая благообразная старушка, занимавшая столик у самой входной двери, неловко смахнула со столика чашечку из-под кофе.

«Это она от волнения — смахнула», — уточнил педантичный внутренний голос. — «Прочитала что-то в утренней газете, вот, и разволновалась. Даже на ноги вскочила…».

Старушка, тем временем, разразилась целым потоком трескучих испанских фраз: то ли ругала кого-то, то ли, тыкая морщинистым пальцем в газетный текст, причитала.

Только примерно через три минуты она полностью выговорилась и, вручив подошедшему официанту мятую денежную купюру, покинула заведение.

— Что случилось с бабулей? — спросил Роберт. — Из-за чего она так разволновалась?

— Это, знаменитый «маньячный» инспектор, сугубо по твоему профессиональному профилю, — многозначительно усмехнулась Инни.