Рельсовая война. Спецназ 43-го года - [58]

– Наши ведут оборонительные бои. А немцы хвалятся, что фронт прорвали. Вон Илья Борисович слышал.

– Брешут фрицы, – тут же откликнулся замполит Зелинский. – Не хватит у них сил, чтобы фронт прорвать. Сейчас у нас не сорок первый год. Под Сталинградом самую крупную немецкую армию разгромили и в плен взяли. Гитлер до сих пор в себя прийти не может.

– Может, и брешут, – согласился Мальцев. – Только мы сегодня больше сотни немецких бомбардировщиков насчитали да истребителей штук сорок. На Белгород шли.

– Вам не ворон считать поручили, а эшелон взорвать. С фашистскими самолётами кому положено разберутся. А с эшелоном не слишком гладко получилось, слабовато сработали. Сожгли несколько вагонов, вот и весь результат.

– Результат нормальный, – вступился за Мальцева Фёдор Кондратьев. – Это только в кино эшелоны один за другим под откос летят, а в жизни посложнее. После каждой вылазки на железную дорогу людей не успеваем хоронить.

В землянку вошёл старшина Будько:

– Разрешите, товарищ майор?

– Ты уже вошёл, чего разрешать! Ну, как дела, Яков Павлович?

– Хреново. Мало того что все дороги перекрыты, в Озерцах мою группу полицаи обстреляли. Едва отбились, а пареньку из молодых ногу прострелили. Прямиком в санчасть отвезли.

Последние недели снова начались перебои с продовольствием. Вот и сегодня возле деревни Озерцы полицаи во главе с начальником участка Паскаевым Борисом подстерегли снабженцев. Старшину и троих его людей спасло лишь то, что полицаи, не желая рисковать, открыли огонь издалека.

– Пескарь на разъезде «Двести восьмой километр» двенадцать заложников расстрелял, – напомнил Кондратьев. – Пора говнюку руки укоротить.

– Вот товарищ комиссар этим и займётся, – подвёл итог майор Журавлёв. – Люди у нас в основном на заданиях, но человек десять-двенадцать наскребём. Если не хватит, попросим помощи у Андрея Зинякова. Не возражаешь, товарищ комиссар?

– Нет. Думаю, надо приговор предателю оформить как положено, – важно кивнул Илья Борисович. – А после исполнения расклеить на столбах.

– Формируй группу и с приговором не тяни. В группу включи Матвея Рябова, он родом из Озерцов, места хорошо знает.

Получилось так, что в эти июльские дни, когда развернулось сражение на Курской дуге, партизанские отряды «Смерть фашизму» и «Сталинцы» действовали совместно с отрядом НКВД «Застава», образовав фактически бригаду. То, чего добивался подпольный обком партии, только без лишних формальностей, долгих обсуждений и всевозможных указаний.

Не зря руководитель НКВД Лаврентий Берия при всех его недостатках относился к политаппарату и всевозможным партийным комитетам с плохо скрытым раздражением. И руководство партизанскими отрядами, начиная с сорок первого года подгребал под своё крыло, считая, что НКВД более активно разворачивает свою деятельность в тылу врага.

Если оценивать объективно, то особые разведывательно-диверсионные отряды НКВД, состоящие из хорошо подготовленных кадровых бойцов и командиров (в том числе пограничников), быстро вникали в обстановку. Пополняли свою численность местными проверенными людьми и приступали без промедления к боевым действиям.

Начиная с первых чисел июля сорок третьего года все три отряда наносили постоянные удары на железной и автотранспортных дорогах, взрывали военные объекты. Капитан Кондратьев вместе со своими сапёрами и конным отрядом Павла Коробова «Смерть фашизму» заминировали участок дороги возле станции, когда оттуда выезжали бензовозы и грузовики с боеприпасами.

Подорвалась одна и другая машина. Остальные остановились и стали осторожно, задним ходом, пятиться назад. Партизаны открыли огонь. Пули редко вызывают детонацию снарядов или мин, но очереди ручных пулемётов и прицельная винтовочная стрельба подожгли ещё один бензовоз.

Презирая опасность, на пригорок выскочила тачанка, «фирменное оружие» отряда Коробова. Ездовой лихо развернул лошадей, и двое молодых партизан в шапках-кубанках с красными лентами перехлестнули длинной очередью массивный трёхосный «Крупп», набитый снарядными ящиками.

Водитель и унтер-офицер в кабине были убиты. Пули дырявили борт и ящики с боеприпасами. Мотоцикл охраны, вынырнув из облака дыма, поймал в прицел своего «МГ-34» тачанку. Очередь на ходу прошла с завышением, а восемнадцатилетние парни, довернув «максим», накрыли немецкого пулемётчика и мотоциклиста веером пуль.

Тяжёлый «Цундапп» опрокинулся, а один из парней крикнул другому:

– Бей по бензовозу!

Пули пробили объёмистый бак, загорелся бензин, вытекающий из пробоин.

– Щас рванёт! – посылая ещё одну очередь, воскликнул светловолосый партизан в туго подпоясанной гимнастерке и ладно сидевшей на голове кубанке.

Оба пулемётчика, молодые, не верившие в смерть, ловили в прицел многотонный бензовоз «МАН», не обращая внимания на свистевшие вокруг пули. Опасность заметил ездовой, партизан возрастом постарше:

– Броневик! Уходим!

Но разгорячённый пулемётчик воскликнул:

– Сейчас мы и броневик подкуём. Не бог весть какая у него броня!

Ездовой не мог выйти из боя без команды командира расчёта, белобрысого парня в кубанке. А тот не мог отойти от горячки смертельной схватки и пел «Каховку», свою любимую песню о девушке, шагавшей рядом с ним вдоль горящей Каховки.