Религия и наука - [10]

VIII

Верующих, к счастью, до сих пор весьма много, хотя в тех классах населения, которые считают себя более других просвещенными, христианские верования пошатнулись и натиск цивилизованного безверия не ослабевает. Он направлен не против одной какой-либо церкви, но против всех, и потому неудобно стеснять оборону слишком строгою конфессиональною исключительностью при выборе к тому средств.

Вера есть и подвиг и дар свыше: подвиг – потому что покорное подавление сомнений ума есть акт воли; дар свыше – потому что без благодати вера бессильна.

Нам иногда приводится слышать признание, что желается верить, но вера не дается. В таких случаях мы почти всегда могли бы отвечать, что мы сами себя вводим в заблуждение, и желание уже исполняется. Мы вообще склонны не обращать внимания на различие свойств и степеней веры и не придавать значения первым признакам сознательного верования. Если, как я выше о том упомянул, мы верим бессмертию нашей души, то мы уже веруем в Бога. Если мы всматриваемся в наши и чужие жизненные судьбы и инстинктивно подмечаем в этих судьбах влияние непостижимой высшей силы, то мы веруем в Божественный Промысел. Наконец, если во времена печалей или тяжких забот мы себе ищем опоры и помощи и, не находя их на земле, невольно обращаем взор к небу, то мы уже молимся. Все это может в нас крепнуть, расти, развиваться, принимать конфессиональные формы под влиянием известного вероучения; но интенсивность веры и молитвы от форм не зависят.

Не равно распределяются между людьми побуждения к вере, средства к усвоению верований и поводы к сомнениям и колебаниям. Это неравенство тайна Божией воли. Разъяснить тайну мы не можем, но мы сознаем ее и невольно о ней размышляем. Истина должна быть истиной для всех и всем доступна в тех основных чертах, которыми определяется путь к спасению. Следовательно коренные понятия о предметах веры должны быть не сложны, дабы их себе могли усвоить все христиане, независимо от степени их умственного образования. Но по мере возвышения степеней этого образования растет и пытливость человеческого ума, стремящегося глубже проникнуть в обширную область недосказанного или несказанного догматическими верованиями. Тогда возникают сомнения и недоумения, которые большинству членов христианских паств остаются чуждыми.

Евангельские притчи о десяти девах и пяти талантах применимы к области веры. Каждый из нас приходит к лично ему свойственному, конечному составу верований. Основание общее, но рост и развитие различны. В частностях развития обнаруживается самостоятельная деятельность духа. Вопрос в том, кто в нем преобладает: вера или сомнение; стремление к утверждению, или наклонность к отрицанию. Если первое, то в этом признак доброй воли, а на добрую волю благодать нисходит.

В зреющих летах и при достаточной степени умственного развития всякий искренно верующий не может не быть автодидактом в деле религии. Это происходит от бесконечного разнообразия обстоятельств жизни, степеней образования, умственных способностей и духовных настроений. Чем искреннее и теплее вера, тем более она принимает, и неизбежно должна принимать, личный оттенок. Однообразие останавливается на догматической почве. Живая вера на ней остановиться не может и переходит, в своем действительном применении, во все условия, понятия и отношения жизни, а в своих молитвенных и мечтательных порывах – в область несказанного или недосказанного. Переход совершается постепенно, и в нем заключается личное религиозное самообразование, в дополнение к воспринятому общему догматическому. Самообразовательной деятельности однако же нужны, для предупреждения крайних увлечений или скорого онемения, некоторая подготовка и союзная помощь. Той и другой у нас мало. Религиозное обучение скудно и почти исключительно катехизическое. Религиозного воспитания еще менее, чем обучения.

Индивидуальность человека постепенно определяется, установляется, развивается и упрочивается самою жизнью, то есть влиянием обстоятельств и событий жизни на первоначальные задатки личного характера, личных свойств, воспитания и образования. Никто в молодых летах не чувствует и не мыслит, как он чувствует и мыслит в позднейшие годы. В эти годы мы не только стоим на другой почве в области отношений к людям и к обыденным интересам и вопросам жизни, но становимся на другую почву и в духовной области наших понятий, убеждений и верований. История каждой человеческой жизни заключает в себе две хроники: хронику внешних судеб, в связи с сопровождающими их нравственными ощущениями и деятельностью умственных сил, и хронику религиозного строя души.

Есть жизни, которые протекают в состоянии духовного полусознания, ровно, однообразно, так сказать по гладкому пути, без сотрясений и потому без полного религиозного пробуждения. Есть жизни, где это пробуждение наступает с ранних лет, под влиянием личных душевных свойств и соответствующих им обстоятельств, и жизни, где оно происходит позже, как последствие сильных нравственных ощущений. Есть и другие жизни, где такие ощущения наступают и проходят, не вызвав, ни при себе, ни за собою, духовного кризиса. Для полного и руководящего религиозного сознания требуется неразрывная связь между отношениями чувства, мысли и воли человека к двум разным мирам, видимому и невидимому. Эта связь установляется постепенно и постепенно крепнет, когда для нее дана, подготовлена и оберегается почва. Подготовление почвы – дело религиозного воспитания; ее охрана – дело свободной человеческой воли.