Реквием по Высоцкому - [11]
Не знаю, что будет дальше с моими сновидениями, но, может, Володя уже не будет мне сниться. Слава Богу, что я не одна, со мной любимый человек, дочери, внуки. Мое собственное творчество. Трудно сказать, что было бы, если бы, кроме Володи, не было никого и ничего. С ума бы сошла, точно.
ВВ шел на концерт, я его встретила, спрашиваю: — Ведь это ты, Володя Высоцкий? — Да! — Я люблю тебя с 1980 года, я написала столько стихов тебе! Я тебя не отпущу, ты мой! Обнимаю, целую в губы. Он сначала сопротивляется, а потом сам начинает страстно целовать меня, не отрываясь. Говорит: — Ну, все, концерта не будет, пойдем куда-нибудь! Идем в обнимку, какой-то большой зал, кулисы, мы падаем на пол и продолжаем целоваться…
Из первого сборничка «Мой Высоцкий», 1990 г
На стихи некоторых…
Наивное, но искреннее стихотворение, написанное давным-давно, вошедшее лишь в первый сборник, 1990 года.
Проза. Воспоминания. Размышления
Герой нашего времени
Или феномен по имени Владимир Высоцкий
В этом году исполнилось 25 лет со дня преждевременной кончины нашего выдающегося современника-Владимира Семеновича Высоцкого. 25 июля 1980 года его уход был отмечен кратким некрологом в российской газете «Советская культура», а 28 июля, пренебрегая первыми в истории спорта СССР Всемирными Олимпийскими играми, вся Москва и вся страна хоронили Высоцкого. И вот уже четверть века люди, для которых жил и творил Поэт, отмечают две даты: 25 января (день рождения) и 25 июля (день кончины) Владимира Высоцкого. Почтим же и мы сегодня его память — встанем и помянем.
При жизни поэт Владимир Высоцкий ни разу не публиковался. Его песнями-стихами и просто стихами пренебрегали маститые поэты типа Евтушенко, Вознесенского, пеняя ему на неправильную глагольную рифму: кричу — торчу. А что им стоило замолвить пару слов в редакции любого столичного журнала, даже газеты? Сколько бездарей они благословили! И где они ныне — все эти бездари-однодневки?
Был у меня лично случай в Москве в редакции альманаха «Поэзия». Я разговаривала с гл. редактором Н. Старшиновым, фронтовиком, достойным человеком, хорошим поэтом, и спросила его, приносил ли к ним в редакцию стихи Высоцкий. Н.Старшинов ответил: «Приносил, но это же не поэзия!» Мне стало неловко за него, и я тогда же в нем разочаровалась. Кстати, два моих стихотворения, не самых лучших, были опубликованы в этом альманахе.
Помню, как вышла первая книга стихов ВВ «НЕРВ» в 1981 году. Ну, почему и каким образом пробрался в предисловие Роберт Рождественский, до мозга костей придворный, партийный, «совейский» поэт?
Стыдно должно быть А. Вознесенскому с его посмертным посвящением ВВ, когда он издал свое стихотворение, похоронив живого Высоцкого. Как говорится, ради красного словца… Накаркал. А Евтушенко? Быстренько накропал стишок: «В распродаже — Высоцкий». Ну и что? Завидки взяли? Да уж! Такой всенародной любви Евтушенко точно не светило. Ни при жизни, ни после смерти.
Ну, ладно, разберемся, как говорил Владимир Семенович. Запад до сих пор считает, что на всю огромнейшую территорию у нас лишь три мегазвезды: Евтушенко, Вознесенский и Ахмадуллина. Что уж говорить о разных мелких: Рубцове, Прасолове, Чичибабине, Тряпкине и других русских поэтах, несправедливо забытых и обделенных вниманием. А ведь именно кучка, далеко не могучая, вершила судьбы многих и многих. Прах их побери! Именно они, а не послушные редакторы не пущали в Поэзию, не допускали до публикаций. Они — палачи русской поэзии, а не редакторы!
Они погубили Высоцкого, а не водка и наркотики. Он был прежде всего поэтом, а потом уже всем остальным. И потому главной его обидой, мне думается, было непризнание его как поэта.
Творчество В. — глобально. Какую же непомерную ношу взвалил Господь, пусть на крепкие плечи, но на душу тонкую, ранимую («поэты ходят пятками по лезвию ножа, и режут в кровь свои босые души!»)
Судьба поэта всегда непроста. Тем более — при тоталитарном строе насилия над человеческой личностью. ВВ не казнили, как Эзопа, не распяли, как Христа («а в 33 распяли, но не сильно»), не отрубили руки, как Виктору Хара, его «совейская» власть унижала и уничтожала запретами и непризнанием, его существование в поэзии замалчивалось. Кто помнит имена палачей? Помнят имена героев: «У всякого времени есть палачи, у всякого времени есть и герои. И славу героям трубят трубачи, могильщики яму им роют» (стихотворение автора).
Воистину, у ВВ было недюжинное сердце. Столько смочь, столько пережить, столько написать, столько сыграть ролей в театре и кино, столько истратить нервных клеточек и мощи ума и сердца на нас с вами, помнящих и любящих его! И оно не выдюжило: разорвалось. «Идет охота на волков, идет охота!» Он пел о волках, имея в виду себя, человека. В советское время охота все же шла скрытно, ныне охота на людей, отстрел неугодных идет среди бела дня.
Героиня романа Ксения Кабирова родилась в 50-ти градусный мороз в конце первого послевоенного года в г. Якутске. С раннего детства она предпочитала мальчишечьи игры, была непослушной, вредной, например, дети пекли пирожки в песочнице, она их пинала ногой, сыпала песок в глаза за обиду. В ее душе как будто застыла льдинка. Через много лет она написала: «Заморозило морозами сердце детское мое…» И в юности не стало лучше: ее исключили из комсомола за аморальное поведение, не допустили до экзаменов в школе… Замужество не смирило ее характер: нашла коса на камень.
Жизнь советской молодой женщины Ксении Кабировой продолжается. Претерпев множество операций после падения с четвертого этажа своей квартиры героиня романа возвращается в Совет Министров Казахской ССР. Из приемной ее попросили, она опорочила звание сотрудницы ап-парата своим из ряда вон поступком. Она все-таки сделала операцию, но почти сразу была вынуждена уволиться. Кончилась Райская жизнь, началась Адская, какой жили тысячи людей, не имея преимуществ в виде буфетов, пайков, путевок, квартир и других благ Райской жизни.
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.